Ночной вор. Похождения в Париже - Крис Юэн

— Пять.

— А твоя квартира? Какие в ней замки?

— «Фортинс». Два.

— «Фортинс»? И все?

— Я там только живу, Чарли.

— Когда все закончится, ты должен поставить более надежные замки.

— Когда все закончится, — повторил Пьер. — И когда это произойдет?

— Надеюсь, завтра. Но пока впереди еще очень много дел, так что придется поднапрячься.

Я отсоединился, но через несколько мгновений мобильник Виктории зазвонил вновь. Я поднес его к уху и сказал Натану Фармеру, где и когда собираюсь отдать картину. После завершения разговора посмотрел на Викторию.

— Ты все поняла?

— В общих чертах.

— Думаешь, получится?

— Как знать? — Она пожала плечами. — Всякое бывает.

Я придерживался того же мнения. Взять, к примеру, меня. Несколько часов назад я понятия не имел, где живет Пьер. А теперь вот стоял у ярко-синей двухстворчатой двери, преграждающей вход во внутренний двор, и восхищался районом, где он поселился. С одной стороны — в минуте ходьбы Люксембургский сад, с другой — Сорбонна. Парижанин, добившийся успеха в жизни, мог только мечтать о таком адресе, и я даже удивился, что Пьер может себе это позволить.

Дверь была толщиной в добрый десяток сантиметров и выше меня едва ли не на метр. Замочная скважина, как и предупреждал Пьер, отсутствовала. Запиралась дверь электронным замком, который управлялся с пульта. Я подождал, пока улица опустеет, а уж потом приблизился к пульту. С собой у меня имелся мелкодисперсный порошок для выявления отпечатков пальцев, чтобы определить, на какие кнопки нажимают жильцы дома, но я опасался, что прибегнуть к этому методу не удастся: все-таки улица, а не пустая квартира. В любом случае, одного взгляда на пульт хватило, чтобы понять, какие мне нужны кнопки: пять кнопок заметно просели — от частого использования поддерживающие пружинки потеряли исходные характеристики. Конечно, предстояло потратить время, чтобы подобрать нужную комбинацию, но эта задача не относилась к числу невыполнимых. Хотя, конечно, хотелось бы найти более легкий способ.

Будь на моем месте Фолкс, с тоской подумал я, он бы достал из кармана хитрый электронный приборчик, подсоединил к пульту, и после недолгого урчания на дисплее замигали бы бегущие цифры, раздался щелчок запорного механизма, и мне осталось бы только открыть одну из створок. У меня, к сожалению, такого приборчика не оказалось, и, надо отметить, я сомневаюсь, что он вообще существует. Не взял я с собой и лестницу, чтобы перебраться через дверь или каменный забор.

В итоге я выбрал оптимальный из оставшихся вариантов — решил просто подождать. Не прошло и пяти минут, как ближайшая ко мне створка чудесным образом отворилась. Моим сообщником стал молодой человек, который выкатывал на улицу гоночный велосипед. В облегающем костюме из лайкры, с защитным шлемом на голове, он тепло поблагодарил меня, когда я распахнул створку пошире, чтобы он мог взяться за руль обеими руками и сосредоточиться только на велосипеде. Как только юноша освободил дорогу, я проскользнул за дверь. Ему, конечно же, не пришло в голову спросить, имею ли я на это право. Но по моим грубым прикидкам квартир в доме было около сорока, и молодой человек, конечно же, не знал всех соседей. Если на то пошло, велосипедист мог и сам быть вором, хотя я сомневался, что ему удалось бы засунуть добычу под облегающий костюм.

Я очутился в тенистом, вымощенном камнем дворе. Постоял в приятной прохладе, вслушиваясь в окружающую меня тишину. Создалось ощущение, что посреди бурлящего Сен-Жермена я попал в спокойный оазис. По правую руку стояли в ряд глиняные горшки, в которых росли вьющиеся растения, и бил из стены фонтан. Вода сбегала по деревянному желобу.

Прямо передо мной находилась арка, за ней — две двери, одна напротив другой. Над дверьми висели таблички с номерами квартир. Чтобы попасть в квартиру Пьера, я открыл правую дверь и начал подниматься по каменной лестнице. Слышал я только свои шаги, и ничего больше. Мир за простой деревянной дверью просто перестал существовать.

Я взял с собой одноразовые перчатки, но не надел их. Ключ от квартиры, конечно, не лежал у меня в кармане, но Пьер дал принципиальное согласие, Фармер знал о моих намерениях, так что я мог не тревожиться из-за отпечатков пальцев. И, по правде говоря, меня радовала возможность обойтись без перчаток. Чтобы надеть их, пришлось бы разбинтовывать пальцы, сустав, подвергнувшийся укусу Франчески, заметно раздулся, и я сомневался, удастся ли мне натянуть перчатку на правую руку.

Разумеется, забинтованные пальцы снижали проворство и чувствительность рук, и, будь замки посложнее, потеря чувствительности могла бы превратиться в проблему. Но мне, как и обещал Пьер, противостояли два замка «Фортинс», а договориться с ними труда не составляло. Я присвистнул и покачал головой. «Fortins» можно перевести как маленький форт, но исходя из собственного опыта могу утверждать, что вскрыть такой замок — пара пустяков. Я просто не мог поверить, что Пьер столь пренебрежительно относится к безопасности своей квартиры. Не мог же он рассчитывать, что электронный замок на двери во двор — непреодолимое препятствие для домушников. Я даже порадовался тому, что узнал об этих замках только сейчас. Если бы он раньше рассказал мне, какие у него дома замки, я бы наверняка засомневался в его профессионализме. Такая беззаботность по отношению к собственной безопасности предполагала, что меня в кризисной ситуации он защитить не сможет.

Конечно, эти мои размышления отдавали ханжеством, учитывая, что замки «Фортинс» существенно облегчили мне жизнь. Я провел по ним подушечкой указательного пальца, словно собирался считать некое тайное послание, но послание это было скорее явным, чем тайным: открыть нас не просто, а очень просто. Я знал, что в каждом замке по четыре штифта, а кулачок цилиндрового механизма и засов сделаны из стали низкого качества, уступающей простой силе. С «Фортинсом» мог справиться новичок, вооруженный перочинным ножом. Мысль о новичках напомнила мне о Бруно, что, в свою очередь, заставило вспомнить о гребешках. Я достал очешник, из него — гребешок и микроотвертку и в мгновение ока вскрыл оба замка.

Толкнул дверь ногой, переступил порог и уже убирал инструменты в очешник, когда внезапно осознал, что не постучал. Я всегда предполагал, что Пьер живет один, но теперь, стоя в дверях его квартиры, вдруг подумал, что мое предположение ровным счетом ничем не подкреплено. Я исходил из того, что трубку после моего гудка всегда брал Пьер, и я не слышал ничьих голосов. А если я ошибался? Возможно, это был особый номер, и трубку имел право снять только Пьер. Или, когда я звонил, так уж получалось, его телохранитель родом с острова Фиджи, ростом два десять и весом более ста килограммов, как раз отлучался по делам.

Я застыл перед открытой дверью, прислушиваясь к звукам в квартире. Ничего не слышал, но теперь, когда эта мысль прокралась в голову, никак не мог от нее отделаться. С одной стороны, хотелось захлопнуть дверь, чтобы соседи не увидели меня, а с другой, я опасался, что на звук закрывающейся двери появится кто-нибудь из глубин квартиры. Я простоял, не зная, что делать, наверное, не одну минуту, но затем взял себя в руки, закрыл дверь и громко спросил: «Есть кто дома?» Если Пьер с кем-то и жил, то человек этот не мог не знать, чем занимается Пьер и где находится в настоящий момент. Так что едва ли другие жильцы квартиры встретили бы мое появление в штыки, тем более если бы я объяснил, зачем пожаловал.