Нордвуд. Призрачные нити - Хелен Тодд

Сон: короткий, глубокий и тяжелый. Аннетт ощущала какое-то болезненно-тусклое забытье. Все смешалось, превратилась в серость, и теперь уходящая ночь, раскрыла все и её слабости. Это напоминало прыжок с обрыва, который стоило вот-вот совершить. Доверие. Да, ей верили.

Николас оставался с Тодором, потому что привязан к ней. Несмотря на их историю, он не смог бы исчезнуть, зная, что это повлечет за собой лишь смерть. Он просто выполнял то, что должен был, отчаянно цепляясь за возможность все исправить.

Алан… теперь, после того что было между ними, он точно так же был прочно прикован к их кругу. Не из-за чувств. Его всегда держал долг: если не он, то кто? Вот только теперь ведьмака дополнительно привязывали эмоции к Аннетт, он не мог ее оставить. Перерезать нить чувств – что вырвать сердце.

Анри. У него не оставалось выбора. Тодор единственный, кто помогал ему с темной магией, единственный, кто мог влиять на него. И если бы не случайная встреча, в которой Ани едва откачала его, – кто знает…

Эмма. Ей точно так же, как и Анри, нужна поддержка, кто-то, кто смог бы помочь не утонуть в вихре событий. Она понимала свое место, плыла по течению, но крепкая рука Брэйдена – это то, что оставляет ее на плаву. Связывать их не нужно. Вызвать доверие к себе? Аннетт оставалась в полной уверенности, что если попросит, – получит согласие.

Тодор. Связывать его с кем-то нет никакого смысла. Он сам связь. Нить, которая поддерживает жизни. Но в тот день, когда вампир спас ее от смерти, Рэндел переступил черту доверия. Ани стала его приемной дочерью. Той, кому он мог доверить груз своих тайн. Это важнее простого доверия.

Ей не нужно ничего делать. Судьба, возможно, сам город, собрал пазл воедино. Главное, не соединять то, что должно быть разбито.

* * *

Алан затопил камин. Казалось, что в этом доме, продуваемом всеми ветрами, ничего не осталось. За мутными окнами виднелся тусклый свет, не способный разогнать крадущуюся тьму. Надвигалась гроза. Она оповещала о себе раскатами грома, хмурым, почерневшим небом, которое вот-вот собиралось вылить всю воду, чтобы смыть остатки тепла.

В этом доме нет места надежде, нет ни единого шанса найти то, что ищешь. Вот только Крейг не искал. Ему ничего не нужно: ни выход, ни ответы, ни спасение. В этот тревожный час он оставался спокойным – несмотря на запреты, ограничения, несмотря ни на что, Алан был с ней рядом. В момент, когда от его поддержки, возможно, зависела ее жизнь.

Вспышка молнии на пару секунд наполнила небольшую гостиную. В воздухе расползалось странное ощущение наэлектризованности, предвкушения. И вот, после очередного раската грома, хлынула вода. Ее потоки барабанили в окна, затекали сквозь щели, промочили деревянный подоконник. Видимо, из-за этого старая краска давным-давно треснула, местами и вовсе отошла. Из камина по-прежнему лился оранжево-красный свет. Он отдавал тепло, перекрывая своим жаром промозглый сквозняк и влагу, желающую захватить все вокруг.

Губы Алана тронула невольная улыбка. Всего несколько минут шума, несколько десятков секунд, которые сообщали, что там, за окном, есть жизнь.

Приглушенное шипение, вспышка света, и комната погрузилась в полумрак. Серость за окном лишь забирала остатки цвета, подчеркивая темноту, явно намереваясь вселить страх, погасить надежды тех, кто находился внутри.

Вокруг дивана, на котором лежала Ани и сидел Алан, сгущались тени. Призраки: безликие, бесформенные, пустые. Они наступали, окружив единственное, что излучало жизнь. Раздался тихий, хриплый голос:

«Тебе не быть с ней. Ты выпьешь ее до дна, после чего тонкий хрусталь рассыплется на тысячи осколков. Это не трещина, это уже невозможно склеить».

Алан лишь криво улыбнулся. Он мягко перебирал волосы Аннетт, зная, что ни за что не отпустит. Вокруг них появилось защитное заклинание, после чего ведьмак уверенно посмотрел в темноту. В нем не было страха.

– Тише, все хорошо, – Алан бережно прижал ее к себе, шепча это на ухо. – Все в порядке.

Чувствовал, как в объятиях тревожное дыхание Ани понемногу успокаивалось, как расслаблялись напряженные мышцы, как уходил страх, что ей нечем дышать. Он больше не ощущал в ней тревоги, но улавливал сочувствие, сострадание. Сейчас Алан переходил все границы, пользуясь силой своего знака, чтобы заглянуть в ее мысли, в ее чувства, чтобы знать, как она. Без слов.

И все исчезло. Словно ничего не происходило, словно старинный дом не держал их в своем пыльном и холодном плену. Но дрожь в хрупком теле все еще осталась, и Крейг не смел ее отпускать, стараясь передать свое тепло.

– У других не будет испытаний. Слишком поздно. Нет времени для подсказок, нет возможности все изменить, – Ани отстранилась сама.

Она заглянула в его потемневшие глаза и отчего-то улыбнулась.

– Возможно, так будет лучше. Когда не знаешь своих слабостей, есть шанс, что сможешь через них переступить. Ведь страх ошибки только усиливает волнения.

Алан кивнул. Он чувствовал ее решительность, знал, что так будет лучше. Остались ведь только он и Джин. Испытание Анри и Эммы вечно – их магия связана, и главное, чтобы один сосуд не оказался переполнен до краев. Тодор… ему казалось, что вся его жизнь сплошное испытание. Он составлял рассыпавшиеся осколки, зная, что, скорее всего, их невозможно собрать.

Момент прервали яркие огни, которые тут же потухли. Лавка Зодчего. Это место нельзя было спутать: ее магнетизм, ощущения, когда ты там.

Огромный зал был наполнен людьми, теплым красным свечением гирлянд, мрачными и пугающими статуями, свечами, магическим туманом, скрывающим черный мрамор под ногами. Все превратилось в бесконечный лабиринт ощущений, странных существ, магии. Если знаешь, зачем здесь, никогда не уйдешь.

Их переместило. Обоих, хотя Ани все так же оставалась на расстоянии. Она встревоженно оглянулась: совсем неподалеку видела их же, также находящихся на шаг друг от друга. Мгновение – и два силуэта растворились.

– Мы в будущем. Иначе не было бы предупреждения, – Алан осекся, ей не стоит знать, что он уже был в этом моменте в видении.

Аннетт выглядела растерянной, но в этом был свой магнетизм. Ее образ на балу: холодный, почти ледяной, но в то же время теплый. Закрытое темно-синее платье с длинными рукавами. Никаких украшений, кружев. Только насыщенный цвет и открытые плечи. Лаконичность, строгость. Она улыбнулась, протягивая свою руку. Горячее прикосновение Алана обожгло продрогшие пальцы, но это мелочи.

– Если мы должны быть здесь, пожалуй, стоит хорошо провести время, – она коснулась пальцем его губ. – Если это игра, то пускай мы впишем хотя бы пару своих правил.

В зеленых глазах отражался свет ламп. Возле Алана вились черные ветви шиповника. Растение оплетало выход из зала. Острые шипы впились в каменные стены, пустив по ним темно-серую жидкость. Но вся красота была в черных бутонах. В них роились маленькие жучки. Крохотные шарики напоминали жемчужины и поблескивали на свету. Крейг стряхнул их с цветка себе на ладонь и рассыпал на платье. Прежде чем Аннетт успела возмутиться, насекомые приняли форму крохотных голубых роз, украшая синюю ткань.