Дом на глухой окраине - Ксения Комал

и постаралась изучить снимок как можно подробнее. Через пару минут она пришла к выводу, что молодая супруга находится в положении, причем уже довольно давно, а отсутствие переднего зуба у ее мужа можно объяснить игрой света и тени. Тем не менее других зацепок все равно не было, а эта казалась уж очень многообещающей.

Еще на могиле мальчишек, когда Илья говорил, что не запомнил бы их, если бы они просто уехали, Вике пришло в голову, что их отец, дядя Миша, как-то уж слишком просто слинял, не дождавшись никакой ясности по делу. Оставить жену — это одно, отношения супругов могут быть разными, но исчезновение троих детей… Вряд ли он так легко переехал бы, разве что точно знал, что пацанов не найдут. А знать это мог только убийца, но, как теперь понятно, отец ребят вряд ли имеет отношение к их исчезновению, поскольку и сам надолго пропал.

А сейчас объявился. Что ж, по крайней мере, ясно, почему дед внезапно залил в подвале новый пол, — не сказать, что подозревали его напрасно. Правда, с личностью жертвы вышла странная ошибка. Зачем деду это было нужно? И где сами мальчики? Может, там же?

Вика прикинула ширину подвала и решила, что спрятать там еще три тела было бы проблематично — все же она обследовала значительную его часть. Следовательно, ребята еще где-то. И что теперь делать? Стены ломать? Перекапывать сад? А если дед вообще ни при чем?

— Привет. — Кристина бесшумно появилась за спиной, и Вика рефлекторно накрыла снимки руками, но быстро спохватилась и вернулась в исходное положение — чтобы не провоцировать лишний интерес.

— Ты разве не под домашним арестом?

— Что я там забыла? — скривилась девочка. Она уселась рядом, подмяв под себя широкий подол голубой юбки, и с любопытством покосилась на снимки. — Что за фотки?

— Просто старые.

— Вот этот небось помер давно. — Кристина ткнула пальцем в изображение дяди Миши, и Вика поразилась ее прозорливости.

— Почему?

— А чего у него зуба нет? Он же молодой, стремно как-то.

— От этого не умирают.

— Так он наверняка бухал, раз так выглядит. А алкаши долго не живут.

— Папа не тому тебя учит. — Вика сгребла фотографии в стопку и вдруг задумалась: — А правда, может, он пил?

— Да стопудово.

— Я не о твоих догадках спрашиваю. Как бы узнать наверняка?.. Вытрезвитель? А они сейчас вообще есть?

— Зоя Семеновна.

— Что? — удивилась Вика. — Сотрудница вытрезвителя?

— Самогонщица.

Она во все глаза смотрела на Кристину, но девочка этого, казалось, не заметила.

— Она за городом живет, к ней алкашня постоянно таскается.

— А ты откуда знаешь? По работе?

— По какой работе? — ухмыльнулась Кристина. — Ей помощь не нужна, сама прекрасно справляется.

— Прелестно.

— Так что? Проводить?

Вика явственно представила возмущенное лицо Ильи, мысленно попросила прощения у высших сил и с готовностью кивнула.

* * *

Жила Зоя Семеновна весьма неплохо: об этом свидетельствовали несколько соток идеально ухоженного огорода и фруктовый сад, который начинался чуть дальше.

— Алкаши вспахивают, — коротко пояснила Кристина. — Платить не все же могут.

Вика тяжело вздохнула, удивляясь ее познаниям, но упрекать не стала — в конце концов, ребенок чужой и разбираться должен отец. Она хотела оставить девочку у входа на огород, но Кристина, естественно, увязалась за ней.

Зоя Семеновна нашлась в саду, она сидела на ажурной, выкрашенной в белый цвет скамейке в тени березы и молодого тополя. Поначалу Вике показалось, что женщина вяжет, но затем она поняла, что самогонщица распутывает узелок каких-то резиновых трубочек, а вскоре стало ясно, что и с возрастом вышла промашка: на вид Зое Семеновне было уже за девяносто.

— Здравствуйте, — громко поздоровалась Кристина, и хозяйка сада слегка поморщилась.

— Я не глухая, — неприязненно сообщила она. — И с детьми ничего не имею, школьникам с родителями у меня делать нечего.

— Я не ее родитель, — почти с испугом сказала Вика. — То есть я вообще не родитель. И никаких претензий у нас к вам нет. Просто хотели узнать кое-что.

Зоя Семеновна на мгновение оторвалась от трубочек, внимательно посмотрела на Вику и, вернувшись к своему занятию, внезапно выдала:

— Она не просто так пила.

Вика и Кристина с недоумением переглянулись.

— Вы нас с кем-то путаете…

— Тебя перепутаешь, — отмахнулась Зоя Семеновна. — Такая же, как она, один в один.

— Кто? — хрипло спросила Вика, уже зная ответ.

— Дочь его. А твоя — мать.

Вика почувствовала, как резко ослабли колени, и только усилием воли удержала себя в вертикальном положении.

— Моя мама не пила.

— О, еще как пила! Только так она могла их заглушить.

— Кого? — простонала Вика, отчаянно жалея о сегодняшней встрече с Кристиной.

— Это уж я не знаю, тебе виднее.

— Да говорю вам, вы меня с кем-то путаете. Я хотела спросить об одном мужчине, вот его фото… — Она дрожащими пальцами выудила из-за пояса нужный снимок и протянула его самогонщице.

— Не знаю такого, — сухо ответила Зоя Семеновна, едва взглянув. — Брать чего будешь?

— Нет.

— Да, — вступила Кристина. — Литр кваса, пожалуйста.

Самогонщица отложила свои трубочки, покряхтывая, поднялась со скамейки и направилась к дому, который виднелся среди деревьев.

— Квас?

— А что? У нее до фига талантов. И потом, не будет она иначе разговаривать. Тебе же надо узнать про мужика?

Вика отстраненно кивнула, решив не объяснять, что дядя Миша резко перестал ее интересовать. Что ее мать здесь делала? Предавалась алкогольной зависимости? Но такого не было, она ждала ребенка… Или еще раньше? Все равно на нее это совсем не похоже. Даже дед начал пить только после ее смерти, семьей алкоголиков они никогда не были. Или она просто не замечала в свои детские годы, что мать пьет?

— Зоя Семеновна ничего не путает, — будто подслушав ее мысли, сказала Кристина. — Вообще никогда.

— Кто бы сомневался.

— Я и папу стремаюсь сюда приводить. Потому что… Ну вот поэтому.

— То есть мной можно пожертвовать…

— Я ж не знала. Папа сказал,