Девушка из его прошлого - Трейси Гарвис Грейвс

– Тут всего полчаса езды, – сказал он. – Почему бы тебе не взять машину в аренду и не повести самой? Это было бы хорошей практикой.

– Потому что я ненавижу водить машину. Я специально нашла работу и квартиру в центре города, чтобы мне не пришлось этого делать.

– Дело не в вождении.

– Не в вождении? А в чем тогда? Я правда не знаю.

– В том, чтобы каждый день делать что-то, что тебя пугает. Кажется, была одна известная женщина, которая так сказала. Я почти уверен, что была.

– Это была Элеонора Рузвельт, и ты это знаешь. И я не боюсь.

– Мммммм.

– Я знаю, что означает этот звук.

– Тогда ты знаешь, что в будущем тебя ждут уроки вождения.

Джонатан хочет, чтобы мы выехали домой в четыре, тогда у него будет время на несколько часов заскочить в офис. Сегодня утром он сказал, что Брэд хочет, чтобы был готов задел на понедельник, – отличный способ испортить прекрасное воскресенье. Мы прощаемся с родителями и возвращаемся к машине. Я в восторге, что Джонатан не предлагает мне сесть за руль.

– Почему ты не можешь сказать Брэду, что не хочешь работать по воскресеньям?

Было бы приятно, вернувшись домой, посмотреть кино или еще чем-нибудь заняться вместе.

– Никто не признается в таком своему боссу. Это означало бы, что мы не командные игроки и что наша личная жизнь важнее.

Я смущенно морщу лоб.

– А разве нет?

– Конечно, но мы не можем этого признать.

– Я совершенно этого не понимаю и сомневаюсь, что это имеет какое-то отношение к тому, как устроен мой мозг.

Джонатан смеется.

– Это корпоративная культура. Никто не требует от нас понимания, пока мы играем по правилам.

– Звучит ужасно.

– Просто такова жизнь.

– А если ты решишь, что больше не хочешь играть по их правилам? Кем еще ты можешь быть?

– Даже не знаю. Я никогда об этом не думал. Что бы ты сделала, если бы решила, что больше не хочешь работать в библиотеке?

– Я бы писала пьесы. Весь день просто… – Я изображаю, как стучу по клавишам. – Но я не могу себе представить, что когда-нибудь уйду из библиотеки. Я слишком ее люблю.

– Тебе повезло, – говорит Джонатан.

Я пожимаю плечами.

– Я просто знаю, что не могла бы всю жизнь заниматься тем, что не приносит мне счастья.

Чикаго

10 сентября 2001 года

– От этого нам никакой выгоды, – говорит Брэд после того, как младший член команды вносит предложение, которое противоречит тому, что предложил Брэд, но которое на самом деле принесет немалую пользу.

Свое заявление наш капризный босс подчеркивает, швыряя стопку докладов через стол в конференц-зале, как ребенок, закатывающий истерику. Брэд страдает от острого синдрома самозванца и боится, что кто-то обнаружит, что большую часть времени он несет сущую околесицу. Но он, как говорится, умеет работать на публику, энергичен и оживлен, и это маскирует его полную некомпетентность и дает возможность выглядеть умнее, чем он есть на самом деле. Сказывается и то, что он громогласно озвучивает мои собственные наработки, результат моего напряженного труда, и потому выглядит суперзвездой, которой только хотел бы быть.

Сегодня вечером вся команда вылетает последним рейсом в Нью-Йорк, так что завтра к восьми тридцати утра мы уже будем сидеть на своих местах в конференц-зале, чтобы провести презентацию и, что гораздо важнее, произвести ошеломительное впечатление на наших клиентов. К сожалению, мы недостаточно подготовлены, поэтому наш бесстрашный лидер пребывает в таком отвратительном настроении. В последний пятиминутный перерыв я нырнул к себе в кабинет, закрыл за собой дверь и позвонил Аннике.

– Не жди меня сегодня вечером. Дела идут не очень хорошо, и я никак не могу вырваться, чтобы встретиться с тобой за ужином. Извини.

– Но тогда как же ты будешь есть?

Меня убивает, что Анника сосредоточена на том, смогу ли я что-то поесть или нет.

– Даже не знаю. Брэд обычно заказывает ужин, но сегодня он решил ничего не заказывать, потому что не хочет, чтобы мы отвлекались на еду. Судя по тому, как идут дела, могу точно сказать, что никто из нас отсюда не уйдет до последнего, а потом надо будет ехать в аэропорт. Я там что-нибудь перекушу.

– Это нелепо, – возмущается Анника.

– Не бери в голову.

На самом деле ужин – последнее, что меня сейчас беспокоит. Брэд неоднократно намекал, что мой вклад и результаты презентации в Нью-Йорке будут напрямую связаны с вероятностью того, что меня назначат начальником отдела, что всего на одну ступень ниже его должности. На это место метят трое, и Брэд пользуется своей властью принимать решения, как самый настоящий тиран: много размышлений вслух о наших сильных и слабых сторонах, не давая четкого ответа, чтобы держать нас в тонусе. Мне неприятно ему потакать, но я хочу получить должность, и он это знает. Брэд удивился бы еще больше, если бы узнал, чего я хочу на самом деле, а именно – его должность. Этот отдел будет процветать под руководством человека, который больше заботится о принятии разумных решений для компании, чем о том, чтобы все знали, какой властью он обладает.

Брэд сегодня лютует больше обычного, потому что в Нью-Йорке ему предстоят совещания с его собственным боссом и он паникует. Там ему придется справляться самостоятельно, и я уверен, что он беспокоится о том, сможет ли думать и принимать решения без наших подсказок.

– Мне пора, – говорю я Аннике, взглянув на часы. – Я выскочил всего на пару минут, и если вернусь на свое место последним, мне лучше иметь вескую причину, а разговор по телефону с девушкой не считается приемлемым вариантом. Я позвоню тебе из аэропорта.

– Ладно, пока.

Так или иначе, мне везет, потому что, когда я возвращаюсь в конференц-зал, все сидят на своих местах, но от Брэда ни слуху ни духу. Брайан, который тоже претендует на повышение, наклоняется и шепчет:

– Я слышал, он разговаривает по телефону со своей женой. У ребенка конъюнктивит или что-то в этом роде.

Босс возвращается в комнату через пять минут, раскрасневшийся и немного взволнованный. С презентацией действительно немало проблем, и результат начинает проявляться на его лице. В течение следующего часа мы набрасываем достаточно жизнеспособных вариантов и серьезных идей, чтобы Брэд сумел сколотить сколько-нибудь убедительную речь. Наконец мы откидываемся на спинки стульев и отодвигаем блокноты.

Все немного не в себе и измучены работой допоздна семь дней в неделю, и когда я мельком вижу за стеклянной стеной конференц-зала Аннику, то дважды сглатываю, чтобы убедиться, что у меня не галлюцинация. Она улыбается, в руках у нее пакет из супермаркета «У Доминика». Заметив меня, она с энтузиазмом мне машет. Я машу ей в ответ, но прежде чем успеваю извиниться и перехватить ее в коридоре, Анника распахивает дверь. Все сидящие вокруг стола мужчины оборачиваются, чтобы посмотреть на нее, и – боже! – какая же она отрада для воспаленных глаз, когда с широкой улыбкой и развевающимися волосами врывается в помещение. Я понятия не имею, как ей удалось пройти мимо охраны, и мне все равно. Почти детское ликование на ее лице – единственное, что заставило меня улыбнуться за весь день.