Девушка из его прошлого - Трейси Гарвис Грейвс

– Должна же быть какая-то информация для членов семей, – рассуждает она.

Мама дозванивается туда, но особого облегчения это не приносит. Сотрудники офиса так же сбиты с толку, как и мы, и информация, просачивающаяся из Нью-Йорка, запутанная из-за пожара, скопления пожарных машин, людей, выбегающих из зданий. Все происходит очень быстро и одновременно мучительно медленно.

Мама заваривает чай, но я не могу его выпить. Мне хочется расхаживать и щелкать пальцами, раскачиваться из стороны в сторону и подпрыгивать на месте. Я делаю все это, иногда одновременно, но ничего не помогает.

Я решаю позвонить Уиллу. Может быть, он съездит к Всемирному торговому центру и скажет мне, выбрался ли Джонатан из здания?

Звонок не проходит, и я хлопаю ладонью по подлокотнику дивана. По телевизору показывают, как что-то падает с башен. Бумажные конфетти и ленты дождем сыплются вниз, словно какой-то кошмарный парад телетайпов.

Жар становится слишком сильным, и люди выпрыгивают из окон в зияющие дыры в стене здания. Некоторые держатся за руки. Юбка женщины вздымается вверх, когда ее тело падает на землю. Как они могут показывать такое по телевизору?

Я не могу смотреть, как люди прыгают из окон. Мысль о том, что Джонатан может оказаться среди них, будучи в безвыходной ситуации, заставляет меня опуститься на кухонный пол и рыдать навзрыд. Мать безуспешно пытается меня утешить, а интенсивность моих эмоций приводит меня в почти кататоническое состояние. Я не готова к такому. Никто к такому не готов.

Я думала, не может быть ничего хуже, чем люди, выбрасывающиеся из окон зданий, но как же я ошибалась. 9:59 утра. Прямой эфир. Южная башня, в которой находился Джонатан, рушится и падает. Двадцать девять минут спустя падает Северная.

Чикаго

12 сентября 2001 года

Мы не спали всю ночь, и около половины седьмого утра мне наконец удается дозвониться Уиллу.

– У меня все в порядке. Я уже поговорил с мамой и папой. Я и близко не подходил к башням. Я пытался дозвониться тебе вчера, но не получилось.

– Мне мама сказала. Они с папой сейчас здесь, со мной. – Голос у меня срывается, и я начинаю всхлипывать.

– Анника, все в порядке. Честное слово.

– Джонатан вылетел в Нью-Йорк в понедельник вечером. Он был в Южной башне на совещании. Я говорила с ним вчера и сказала, чтобы он попытался выйти из здания. Мы разговаривали по телефону, когда врезался второй самолет. С тех пор от него ни слуху ни духу.

– Что? Боже! Вот дерьмо.

– Ты можешь туда съездить? Можешь его поискать?

– Анника, башни рухнули. Даже если бы я сумел подойти к ним достаточно близко, а меня не пустят, я понятия не имею, что можно сделать. В центре сущий ад. Дым, кругом пожары, и… вызвали Национальную гвардию. – Он замолкает, когда я снова всхлипываю. – Мне так жаль, – кричит брат, пытаясь перекричать шум, который я издаю.

Я передаю трубку маме, сажусь в углу гостиной с Мистером Боджэнглзом 2.0 и раскачиваюсь из стороны в сторону. Ужас случившегося мне не по силам, и, хотя я обещала Джонатану, что буду храброй, что не буду убегать и прятаться от того, что меня пугает, я убегаю от всего своим привычным способом. Я закрываю глаза и позволяю сну поглотить меня.

Когда я просыпаюсь через несколько часов, все еще на полу, но с подушкой под головой и укрытая одеялом, тело у меня словно налито свинцом. Я с трудом пытаюсь сесть. Папа спит на диване, а мама разговаривает по телефону. Она смотрит на меня, и первым делом я замечаю, что выражение лица у нее какое-то другое. Я не знаю, что это значит, но потом она улыбается и, повесив трубку, сообщает мне первые обнадеживающие новости, которые мы получили с тех пор, как в башни врезались самолеты. Пока я спала, она решила еще раз позвонить в чикагский офис компании Джонатана, а там ей сообщили, что сведения о нем нашлись у человека по имени Брэдфорд Клейн.

– Это его босс, – говорю я.

– Мне сказали, что все, кто может сообщить что-то с места событий, должны связаться с чикагским офисом по электронной почте.

У меня обычный телефон, но смартфон Джонатана может делать то, что не может телефон, который он мне дал. Меня не волнует, как это получается, лишь бы был открытый канал связи. Чувство абсолютной, безграничной радости захлестывает меня с такой силой, что я хлопаю в ладоши и бегаю по комнате. Внезапно просыпается папа.

– Что? В чем дело? Что случилось?

– Хорошая новость, – говорит мама. – В офисе считают, Джонатан выбрался целым и невредимым.

– Он все-таки выбрался! Так Брэд сказал. – Я снова начинаю расхаживать взад-вперед, мне не терпится услышать подробности. – А где Джонатан сейчас? Он пострадал?

– Они мало что могли мне сказать. Просто сказали, что его имя есть в списке сотрудников, которые вышли из здания.

– Как они могут не знать, где он?

– Еще предстоит многое прояснить, – говорит мама. – Многие уцелевшие ушли подальше пешком, подальше от того места, где упали башни. У Джонатана есть знакомые в Нью-Йорке?

– Он знаком с Уиллом, но сомневаюсь, что он знает, как с ним связаться. Он знает, что Дженис живет в Хобокене. Я не знаю, ходит ли в Хобокен какой-нибудь транспорт. Могу спросить Дженис, как только дозвонюсь до нее. Я уверена, что у Джонатана есть и другие друзья или деловые знакомые, потому что он раньше жил в Нью-Йорке, но я не знаю ни их имен, ни телефонов.

Может быть, его бывшая жена будет так добра, чтобы позволить ему у нее остановиться? Интересно, была ли Лиз во Всемирном торговом центре? Надеюсь, она тоже выбралась из здания.

– Твой брат даст нам знать, если Джонатан с ним свяжется, и Дженис тоже. А пока нам придется набраться терпения. Джонатан куда-нибудь поедет, и я уверена, что он позвонит, как только будет возможность.

Я никак не могу дозвониться до Дженис, но через час она сама мне звонит.

– Клей здесь. Он смог сесть на паром после того, как провел ночь у друга в нескольких милях от эпицентра. Вот как они это называют. А как Джонатан? Вы что-нибудь о нем слышали?

– Он выбрался! Моя мама разговаривала с кем-то из офиса его компании в Чикаго. Мы просто ждем, когда он позвонит и сообщит, где находится.

– Слава богу! – Теперь уже Дженис плачет от облегчения. И я тоже. – У меня не проходят входящие звонки, но с исходящими как будто все в порядке. Он скоро даст о себе знать. Я буду звонить тебе каждый час. Все будет хорошо.

– Все будет хорошо, – повторяю я как попугай.

– Вот именно.

– Знаю, – говорю я, потому что верю ей и потому что ничего другого не остается.

Итак, мы ждем. Мама готовит обед и заставляет меня его съесть. От еды у меня комок подкатывает к горлу, потому что Джонатан уже должен был позвонить. Должна быть какая-то причина, по которой он до сих пор этого не сделал.