Темница тихого ангела - Екатерина Островская

– Я вообще в хоккее не разбираюсь. На бейсбольные матчи ходил, на баскетбол пару раз.

– Эх, ты, – пожурила Николая Алиса, – героев надо знать в лицо! У него с «Колорадо» контракт на пять лет, в течение которых он получит сорок миллионов долларов. Да еще рекламные контракты! Это тебе не книжки сочинять!

Она засмеялась, довольная своей шуткой.

А потом снова стала серьезной:

– Я и про него передачу сделаю: Мытарев теперь кумир всех наших болельщиков. Вот узнаю в Федерации хоккея номер его телефона и позвоню ему, а может, слетаю в Канаду. Ты не против?

– Не против.

– А может, вместе? Прямо в эти выходные – чего тянуть?

– В эти выходные я должен слетать в Белозерск.

– Как знаешь, – вздохнула Алиса, – могу и одна.

Они лежали на кровати. За окнами стояла ночь. Во дворе светили неяркие фонари, и блики от бассейна отражались на потолке спальни.

– Чем твой отец занимается в Управлении делами президента? – спросил Торганов.

– Какими-то юридическими вопросами ведает. Я никогда не интересовалась.

– А если я его попрошу о помощи, точнее, об услуге небольшой?

– Попробуй, – ответила Алиса равнодушно.

Блики на потолке заплясали вдруг, прыгнули на стены – вероятно, порыв ветра пробежал по поверхности бассейна, поднимая волну. Скрипнули деревья за окном. Фонари за окнами вдруг замигали и погасли. В комнате тоже настала кромешная тьма. И ничего в этой тьме не было: ни пространства, ни мысли.

– Что-то тошно вдруг стало, – вздохнула Алиса, – безысходность какая-то. Как в тюрьме. – Она прижалась к Николаю и прошептала:

– Поцелуй меня!

Светлана открыла дверь и в прихожей обняла Торганова.

– Я скучала, – тихо сказала она. – Что ж ты не звонил?

– Много работы было, – соврал Николай.

– Проходите! – произнесла Светлана уже в полный голос. – Муж ждет вас.

Заместитель министра юстиции Парфенов ожидал Николая в гостиной у накрытого стола. Торганов решил не говорить пока о деле, из-за которого он пришел сюда, опустился за стол и сказал:

– Устал за последние дни, а тут вспомнил, что есть одно замечательное местечко, где можно отдохнуть от работы.

– Где это? – удивился хозяин дома. – В тюрьме, что ли? Ха-ха-ха!

Он искренне радовался собственной шутке, а его жена улыбнулась, при этом посмотрев на гостя с печалью: дескать, видишь, родной, с кем приходится жить.

– В Белозерск хочу слетать и посидеть на озере с удочкой.

– Посидеть у нас завсегда можно, – согласился Парфенов, – местечко для этого имеется в нашем распоряжении. А как там Александр Михайлович поживает?

Николай сообщил, что, насколько ему известно, все в порядке.

– Да-а, – вздохнул заместитель министра юстиции, – хорошая у него служба: сиди, пиши, сочиняй, что хошь, а потом какой-нибудь приду…

– Угощайтесь, Николай Александрович, – громко провозгласила Светлана и грозно посмотрела на мужа.

Только сейчас Торганов заметил, что Парфенов пьян. Заместитель министра сидел у себя дома за обеденным столом в генеральском кителе, будучи в стельку пьяным. Обращаться с просьбой к пьяному Николай не хотел и уже начал жалеть о том, что пришел.

Хозяйка предложила тост:

– Давайте выпьем за все самое светлое в нашей жизни, за дружбу, за то, чтобы встречаться можно было бы и почаще.

Она смотрела на Николая, а Парфенов ничего не замечал – он старательно оглядывал тарелки и салатницы, выбирая, чем закусить. Потом решил выпить, не закусывая. Светлана наблюдала за мужем внимательно и даже пожурила его за то, что он выпил в одиночку, не дождавшись никого.

– Так я это… могу за любовь и дружбу еще одну махнуть… – обрадовался генерал юстиции.

Парфенов сам наполнил свою рюмку, чокнулся с Николаем и сказал:

– Светлана доложила мне о твоей просьбе. Так что пропуск тебе подготовлен. Он у меня здесь в кабинете лежит. Будешь уходить, напомни, чтобы я тебе отдал.

Но Светлана, видимо, хорошо знала своего мужа. Она предложила еще один тост, потом еще. Похоже было, что она хочет напоить мужа до потери пульса. Очень скоро заместитель министра начал клевать носом, и Светлана сказала ему:

– Иди ложись, дорогой, а то ведь завтра опять с больной башкой проснешься и на службу.

Парфенов резко оторвал подбородок от груди и, открыв мутные глаза, посмотрел на Торганова так, словно только сейчас обнаружил его присутствие в своем доме.

– Здравия желаю, а ты как на банкете оказался?

Затем обвел взглядом комнату, прищурился, разглядывая рисунок обоев на стенах, посмотрел внимательно на жену и кивнул:

– Сейчас тяпнем по последней, и в коечку.

Светлана отвела мужа в спальню и вернулась с пластиковой папкой в руках.

– Вот здесь твой пропуск. Давай теперь спокойно посидим. Парфенов теперь до утра будет спать как убитый. И вообще можно заняться, чем угодно.

И расстегнула три верхних пуговки на своем платье.

– В другой раз, – сказал Торганов.

Поднялся, взял со стола папочку и направился к двери.

– Так меня еще никто не оскорблял, – услышал он за спиной, – со мной лучше не ссориться.

Николай обернулся и посмотрел на жену заместителя министра.

– Я и в самом деле спешу.

– К Алисе Шабановой?

– Ну вот, ты и так все знаешь. Спасибо за помощь. Прощай.

И вышел в прихожую.

– Увидимся еще! – крикнула ему вслед Светлана.

Николаю предоставили все тот же бревенчатый коттедж, в котором он жил с отцом и в котором, после отъезда Александра Михайловича, провела ночь Светлана Парфенова. На этот раз Торганов тоже был не один: он приехал на базу вместе с адвокатом Шаминым. Только они не на вертолете прилетели, а примчались на машине Алексея Романовича.

Конечно, Шамин не собирался посещать колонию, хотя очень этого хотел. Сердце его рвалось за вечерний горизонт.

Приехали они поздно и ужинали в беседке.

– Не надо мне было сюда приезжать, – сказал Алексей Романович и повторил: – Не надо было. Здесь же у них служба безопасности, всех проверяют.

Он опасался, что своим визитом привлечет внимание людей, которые не хотят, чтобы Татьяна оказалась на свободе, и к Торганову. Он даже свою машину оставил за территорией базы отдыха, чтобы постараться остаться незамеченным. Но паспортов у них никто не спрашивал, так как Николая уже здесь знали, а на его спутника, казалось, никто не обратил особого внимания. Шамин уверял, что его старую «девятку» наверняка уже обнаружили, проверили номер и узнали фамилию владельца.