Горе Побежденным - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

нож и поднял его над головой.

— У меня нет больше людей для вас, я последний! Больше вас защищать некому! Или вы встанете и пойдете вместе со мной, или умрете, как и жили, — на коленях!

Не говоря больше ни слова, он двинулся сквозь толпу. Не оборачиваясь и не смотря по сторонам, но чувствуя, как растет и ширится за его спиной человеческий поток.

* * *

Остатки прижатых к стене бандитов еще сопротивлялись, но исход схватки был уже предрешен, и стражники методично добивали уцелевших.

Уклонившись от блеснувшего ножа, Линий Камилл привычно ударил мечом прямо в открывшуюся грудь. «Как в старые времена, — усмехнулся центурион, переступая через упавшее тело. — Закрылся, принял удар — и короткий укол в ответ. Настоящая школа не забывается».

Он поднял голову, примериваясь куда лучше двинутся дальше. По доносящемуся шуму битвы выходило, что надо идти к рынку. Махнув в ту сторону мечом, Линий крикнул:

— Все, закончили здесь! За мной!

В тот же миг, звякнув, в панцирь ударила стрела, а шагающий рядом стражник с криком схватился за горло. Тут же со всех сторон посыпались такие же вопли. Инстинкты старого ветерана сработали быстрее разума. Мозг еще только думал, а руки уже сорвали с петель дверь сарая.

Тук, тук, тук! Три стрелы ударили в выставленную, как щит, дверь.

Линий уже видел стрелков. Били с крыш ближайших домов, закрывая проход к рынку.

— Ариан их забери! — прорычал он, пытаясь сообразить, что лучше сделать.

Взгляд лихорадочно метнулся по сторонам. Его бойцы, не дожидаясь команды уже попрятались, кто где мог, укрывшись в домах, за деревьями и кустами. Дело дрянь! Линий выглянул из-за щита — со стрелками их разделяло небольшое свободное пространство от трех выходящих сюда улиц.

Тук, Тук! Совсем рядом с лицом воткнулись стрелы, и Линий отдернулся обратно. «Думать тут нечего, — мелькнуло в голове. — Стремительным рывком пересечь площадь, забраться на крыши и заставить лучников принять ближний бой».

Еще один взгляд вокруг. Никого. Все, кто был рядом, уже разбежались и укрылись внутри соседних домов.

Чирк! Железный наконечник стрелы прочертил кровавую полосу по неосторожно высунутой ноге.

«Чего ты ждешь? Когда они попадут⁈» — Центурион покрыл себя отборной руганью и боком, стараясь не подставиться, поспешил к ближайшему дверному проему.

Внутри уже собралось человек двадцать его бойцов, и все они выглядели, мягко говоря, обескураженными. Для приведения солдат в чувство в такой ситуации у центуриона был только один старый проверенный метод. Набрав в легкие побольше воздуха, он заорал так, что затряслись хлипкие стены дома.

— Чего расселись, курицы⁈ Позволите парочки стрелков разогнать вас по углам⁈

Многие еще опасливо косились в сторону улицы, и Линий изобразил настоящее бешенство:

— А ну встали! Построились! — Обнаженный меч ветерана не советовал никому тянуть с исполнением.

Центурион прошел перед вытянувшимся строем.

— Живо собрали все, чем можно прикрыться: двери, мебель и прочее. Кому не хватит, те пусть идут цепочкой в спину несущему щит. Впритык, так чтобы носом прямо в затылок! Давайте живо! Все за мной! Одним рывком на ту сторону!

Схватив свою дверь, Линий встал у выхода и подождал, пока остальные разберутся. Увидев, что большинство готово к броску, он рявкнул: «Пошли!» — и рванулся первым наружу.

— Барра! — заорал он по привычке.

Тук! Тук! Мгновенно ответили стрелы, но лишь прибавили ему решимости. Грохот собственных шагов перемешался с ударами сердца. Закрывшись, он не видел, куда бежит, ориентируясь лишь по мелькающей внизу земле.

— Барра! — заорал он еще громче, и подхватившие сзади голоса вселили уверенность в победе.

— Барра, барра! — эхом отозвались стены домов, и Линий, скрипнув зубами, уже представил, что сейчас сделает с этим сволочьем на крышах, но тут из примыкающих улиц на площадь начал вытекать народ. Мужчины, женщины, старики, вооруженные чем попало, мгновенно заполнили все пространство, угрожающе крича и требуя расплаты.

Линий Камилл ошалело завертел головой — вокруг уже колыхалось разгневанное людское море. Искаженные от ненависти лица, разинутые в крике рты.

— Убирайтесь!

— Убийцы!

«Что за черт! Откуда они все…» — додумать ему не дали. Взлетевшая вверх дубина понеслась прямо ему в голову, и он, отбив ее, не глядя ударил куда-то в толпу. Меч хищно чавкнул, пробивая живую плоть, а в ответ понеслось:

— Убийцы! Ироды!

Посыпались удары. Сотни, тысячи, со всех сторон! Ножи, вилы и просто дреколье — все замелькало, норовя дотянуться и убить! Стражники сжались вокруг центуриона и в ужасе остервенело рубили в ответ все, что двигалось, а толпа напирала и напирала. Не считаясь с потерями, переступая через упавших и шагая по трупам.

Перед глазами Линия все зарябило, как в горячечном бреду. Вот совсем рядом захрипел стражник, схватившись за торчащие из живота вилы, а дальше справа забулькало кровью пробитое горло того самого неудачливого воришки. Какая-то женщина рванулась прямо к нему, стремясь голыми руками вцепиться в лицо, и Линий, теряя остатки разума, рубанул прямо по орущему рту.

Кровь брызнула фонтаном, цепляющиеся руки проскребли по панцирю, и всеобщее безумие опустилось на центуриона. Не видя перед собой лиц, он колол и рубил наотмашь, лишь бы не смотреть больше в эти переполненные ненавистью глаза.

Навалив вокруг трупов, Линий вдруг очнулся и остановился. Дернув носом, он поднял голову, вдруг осознавая, что вся площадь в дыму. Где-то над крышами уже рвались в небо языки пламени, превращая площадь в настоящую адскую бойню. Клубы дыма стелились по земле, и в этом страшном тумане уже невозможно было ничего понять.

«Надо отходить», — мелькнуло в голове центуриона. Его бойцы, где могли, уже бежали, но разъяренная толпа их настигала и буквально рвала на части. Оставалось только одно — уходить туда, в самое пекло, в надежде прорваться сквозь огонь.

Рядом еще оставалось несколько человек, и ветеран заорал, перекрикивая шум боя.

— Встали в круг! Не бежать, не поворачиваться спиной! Отходим к пожару!

Как ответ в плечо немедленно ударила стрела, и Линий едва успел перехватить меч в левую руку. Резкая боль хоть немного отрезвила от бушующего вокруг кровавого безумия.

— Отходим! Отходим! — выкрикнул он еще раз, и сжавшиеся вокруг него бойцы сделали единый шаг назад.

Копье ударило в панцирь, загудела от пропущенного удара голова. Левая рука не справлялась, и в душе противно защемила предательская мысль: «Неужели конец⁈ Сгину здесь, сражаясь с кухарками и стариками!»

Он отчаянно махнул мечом, не целясь, отгоняя наиболее рьяных, и