Горе Побежденным - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

верный выход из положения. Выход, примиряющий всех со всеми и спасающий империю от братоубийственный войны.

Неожиданный поворот заставил Пасто́ра обратиться в слух, внимая Феодоре.

— По предложению Великого логофета они оба отказались от своих прав на трон в пользу моего младшего сына Петра. Был даже подписан договор о передаче власти и образовании регентского совета, но это оказалось лишь фикцией. Соглашение спрятали под сукно, а на деле и Василий и Иоанн продолжают раскалывать армию и вести страну к опасной черте.

Взгляд императрицы требовательно остановился на лице командора.

— Теперь, когда вы все знаете, ответьте: что вы считаете правильным и лучшим для страны?

В голове Пасто́ра роились сомнения, но одно всегда было его неукоснительным правилом — данное слово надо держать. Честь перевесила все остальное, и он заговорил с твердым убеждением в голосе:

— Если такое соглашение существует, то оно должно быть обнародовано и все подписавшие стороны должны его неукоснительно выполнять.

— Именно это я и хотела услышать. — Феодора выдохнула с облегчением. Делая ставку на Линия Пасто́ра, она в первую очередь рассчитывала на его почти легендарную верность данному слову. «Честь для него не пустой звук, — говорила она себе. — А значит, он будет действовать в моих интересах из убеждений, и его невозможно будет перекупить или соблазнить».

Вскинув голову, императрица поправила идеальную прическу и произнесла с чувством глубокой озабоченности:

— В армию отправляются представитель патриарха и Трибунала, и я хочу, чтобы вы поехали вместе с ними. Ваш авторитет и ваша безукоризненная честность вселяет в меня надежду, что вам удастся разобраться в этом деле и призвать Василия и Иоанна к исполнению договора. Вы согласны?

Все было так неожиданно, что Пасто́р не сразу нашелся что ответить. Какое-то глубинное чувство подсказывало ему, что в таких мутных политических интригах солдату вроде него делать нечего и что надо все хорошенечко взвесить, прежде чем совать голову в петлю. Но ждущий ответа требовательный взгляд императрицы не давал ему времени на обдумывание, и командор, уступая, произнес:

— Я согласен.

— Вот и хорошо. — Голос Феодоры потеплел. — Возьмите достаточно своих людей, чтобы обеспечить представительство и охрану всей миссии.

Соглашаясь, Пасто́р кивнул и, прикинув про себя, добавил:

— Думаю, сотни бойцов ордена будет вполне достаточно.

Он еще не успел договорить, как получил в ответ жесткий взгляд Феодоры:

— Нет! Соберите под ваше знамя всех рыцарей Огнерожденного в столице! Слово мира услышат лучше, если оно будет подкреплено сталью.

В этот момент облик императрицы изменился, и в чертах ее правильного лица вдруг прорезалось что-то хищное и зловещее. Вспыхнуло — и тут же пропало. Феодора умела справляться со своими эмоциями.

— С магистром ордена я уже все обговорила. Можете не беспокоиться, он полностью со мной согласен.

Вспышка безумной ненависти не ускользнула от командора, но он не уделил ей внимания, рассудив по-своему: «В один день она потеряла и сына, и мужа — что еще она может чувствовать?» Гораздо больше его обеспокоило желание Феодоры отправить из города весь столичный отряд ордена, тем более что последние события в Сартаре давали повод для осторожности.

Решив, что он обязан высказать свои опасения, командор позволил себе возразить:

— Моя госпожа, вы, наверное, слышали о вчерашних событиях в Сартаре. Настоящее сражение муниципальной стражи с жителями района. На мой взгляд, это прямое следствие неразумных акций магистрата и Трибунала, и оно может иметь серьезные последствия. Магистрат Эмилий Флак совместно с Трибуналом как будто специально разжигают обстановку. Фирсаний Софоклус в поисках некоего Акси нашпиговал район своими людьми, вместе со стражей они врываются в дома, устраивают погромы, запрещают раздачу хлеба. Сартара накалена до предела, достаточно самой крохотной искры, чтобы вспыхнул пожар. Мне кажется, оставлять Царский Город в такой ситуации без силовой поддержки ордена будет крайне неосторожно.

Феодора выслушала до конца не перебивая, но когда она подняла взгляд, Пасто́р понял, что мысли этой женщины далеки от того, что он ей говорил. На миг в ее глазах промелькнуло раздражение, словно он отвлекал ее всякой ерундой от чего-то действительно важного.

— Поезжайте спокойно, мой друг, и думайте о главном. — Она старательно вложила в голос озабоченность словами командора. — У меня достаточно войск и без ордена. Я обещаю вам со всем разобраться и принять меры.

Глядя в глаза императрицы, Пасто́р с горечью подумал: «Она не верит в опасность. Так же, как магистр, так же, как патриарх, как вся прочая городская знать, и боюсь, нам всем скоро придется пожалеть об этой беспечности».

Глава 27

Начало весны 122 года от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию.

Великая пустыня между Халидадом и Ибером

Раскаленный диск солнца коснулся края пустыни, и, словно попавший в беду путник, начал медленно тонуть в засасывающем красном болоте. На фоне разлившегося вдоль горизонта багрового заката были хорошо видны маленькие фигурки далеких всадников.

С вершины пологого холма Лава смотрел на вереницу преследователей, терзаясь мрачными мыслями.

— Они все ближе и ближе. — Он резко обернулся к стоящему рядом Ранди. — Без воды, без вьючных лошадей, уже третий день гонятся за нами по пустыне… Ты можешь мне объяснить — как такое возможно?

Рыжий гигант лишь пожал плечами.

— По части объяснений — это не ко мне, ты же знаешь. — Он широко улыбнулся, но тревога, стоящая в глазах друга, передалась и ему. Прищурившись, Ранди бросил взгляд на цепочку всадников.

— А сам-то ты что думаешь?

Лава был не духе, поэтому раздраженно пробурчал:

— Я думаю, дело дрянь! Там полсотни Бессмертных, а у нас и тридцати бойцов не наберется, причем с десяток раненых. Сам прикинь, что будет, когда они нас догонят?

Неунывающий дух Ранди смутить было не так то просто. В ответ Дикий Кот только возмущенно фыркнул:

— Как догонят, так и получат по сопатке! Били их раньше — и еще раз побьем!

Рот Лавы непроизвольно растянулся в улыбке. Вот за эту непробиваемую уверенность он и любил своего друга. Не было на свете ничего, что могло бы вселить страх в сердце этого человека.

Обрадовавшись смене настроения у товарища, Дикий Кот хлопнул его по плечу.

— Да не переживай ты так! Еще пять-шесть дней, и мы будем в предгорьях, а там ищи-свищи. Там не пустыня — там фиг они нас найдут.

Прищурившись, Лава взглянул в искрящиеся задором глаза друга и, взяв его за рукав,