Давай притворимся, что этого не было - Дженни Лоусон

– Да про это можно было бы нарисовать комикс. Его суперспособностью был бы мегачлен, а уязвимым местом – смеющиеся над этим женщины.

– А у тебя когда-нибудь бывало, что ты заходишь такая в метро и думаешь: «Что это за парень сзади? Выглядит знакомым. Может, я с ним спала?» Со мной так постоянно.

– Нет. Со мной такого не бывало. Шлюха. Но в автобусе такое случалось не раз.

ПОСЛЕДНИЙ ЧАС ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ.

Мы вытаскивали багаж на улицу к ожидающим нас машинам, и я посмотрела с невероятной теплотой на этих женщин, которых всего пару дней назад сочла бы заносчивыми снобами, – в конце концов их истории оказались ничуть не менее сумасшедшими и тяжелыми, чем моя. Конечно, я была единственной, кто приехал с одним-единственным маленьким чемоданчиком и одной парой туфель.

Я осуждала и отвергала людей, у которых, как мне казалось, было больше, чем у меня, точно так же, как меня осуждали в детстве за то, что у меня всего меньше.

Я бросила свой чемоданчик в багажник и пошла помогать своим новым подругам с их огромными чемоданами и сумками, и они благодарно мне улыбались, недоумевая, как это мне на такую длинную поездку хватило такого маленького багажа. Я улыбалась им в ответ, и мне было немного неловко слушать их похвалы. Может, их чемоданы и были раза в три больше, чем у меня, но привезенный мной эмоциональный багаж быстро заткнул бы их за пояс. Зато теперь весу в нем поубавилось.

Мое предположение, что вино пьют только богатые снобы и что все быстренько разобьются по группам в зависимости от того, кто какое нижнее белье носит, не оправдалось. Самое же главное: не оправдалась уверенность, которую я вынашивала годами: уверенность в том, что девочкам доверять нельзя. Да, некоторые девушки и правда могут быть теми еще засранками, но к парням это относится в не меньшей степени (и даже, как видно, к некоторым детям), и вот теперь я постепенно избавлялась от своего предрассудка, который, хоть я этого и не понимала, все это время меня сковывал. Как оказалось, девушки – нормальные, и им можно (пока про каждую в отдельности не выяснится, что она сучка) доверять. Девушки оказались прекрасными и относительно безобидными.

Лучше беспокоиться по поводу пум-вампиров, которые подкрадываются к вам из леса в четыре часа утра.

У нас с Виктором очень разные представления о том, что такое чистота в доме.

По мнению Виктора, чистота в доме непременно означает, что все находится на своих местах (за исключением восьми тысяч проводов и удлинителей, которые торчат из каждого электронного устройства в нашем доме и которых, судя по всему, он не видит). Кроме того, она подразумевает, что все это происходит как по волшебству и без какого-либо его участия в уборке (за исключением того раза, когда я забежала в гостиную, потому что мне послышалось, что он там себе рот взбитыми сливками из баллончика наполняет, но оказалось, что это у него всего лишь полироль для мебели. Поразительно, до чего звук, который получается, если выдавливать в рот сливки из баллончика, похож на звук, с которым разбрызгивается лимонная полироль. На секунду мне стало стыдно, что Виктор все-таки взялся за уборку без меня, но тут я поняла, что он просто полирует рычаг переключения передач своей машины, так что спокойно пошла дальше смотреть свои фильмы про зомби).

Как по мне, по внешнему виду дома всегда должно быть сразу понятно, что в нем живут, и я буду считать его чистым до тех пор, пока не начну прилипать к полу или не подхвачу холеру. Я могу не обращать внимания на горы одежды на кровати в комнате для гостей, потому что знаю, что эта одежда только что из сушильной машины, и ее осталось только сложить. А вот Виктор то и дело будет бросать недовольные взгляды на растущую кучу и громко фыркать, пока я наконец не сломаюсь и не спрошу, почему он издает звуки, как будто он сдувающийся воздушный шар. Мы смотрим на одну и ту же комнату для гостей и видим две совершенно разные вещи. Виктор видит опаснейший вулкан, извергающий одежду, которую я, как видно, нарочно отказываюсь развесить – из-за лени, а также потому, что целенаправленно пытаюсь довести его до нервного срыва. Для меня же эта гора – личное достижение… материальное олицетворение всех тех стирок, что я устроила за последние пару месяцев. Это такой своеобразный кубок из одежды, про завоевание которого я совсем позабыла. Виктор же утверждает, что в нашем доме как будто живет какой-то сумасшедший и лепит Везувий из свитеров, которым место в шкафу. Тогда-то мне и приходится напомнить ему, для чего люди придумали двери, и я закрываю дверь в комнату для гостей.

– Видишь? – говорю я. – Проблема решена.

– Ты не можешь решить проблему, просто перестав пользоваться теми или иными комнатами в доме, – возразил он, а я сказала, что это полная чушь, потому что я пользуюсь этой комнатой постоянно. Я использую ее в качестве гигантского шкафа для одежды, которую нужно развесить. А еще я храню в ней свой эллиптический тренажер. Виктор в ответ заметил, что я больше не использую тренажер «по назначению», и я спокойно объяснила ему, что он ошибается, потому что я купила этот тренажер, намереваясь заниматься с ним, пока не надоест, а потом сушить на нем одеяла и покрывала. Раз уж на то пошло, меня следовало бы похвалить за дальновидность и за то, что я не запихиваю все наши одеяла в сушильную машину, в которой они бы непременно сели. Отвечай за это Виктор, нам бы пришлось укрываться одеялами размером с носовой платок. Я даже не понимаю, почему мне приходится все это объяснять. Виктор говорит, что тоже этого не понимает, но мне кажется, что мы говорим не об одном и том же.

Я все прокручивала этот разговор у себя в голове, когда делала сегодня утром уборку. Я загрузила и запустила посудомоечную машину, но несколько минут спустя заметила на столе рядом с посудомоечной машиной контейнер со стиральным порошком, хотя я уже несколько дней ничего не стирала. Меня начало подташнивать от мысли:

– Черт. Я что, положила в посудомоечную машину стиральный порошок?

Тут у меня началась паника, потому что в прошлом году я случайно положила в посудомоечную машину мыло для рук, и, когда вернулась с работы, оказалось, что весь дом заполнен пеной. Было похоже на одну из тех пенных вечеринок, которые подростки устраивают на рейвах, только это было не так круто, потому что Виктор разозлился, а у меня не было ни музыки в стиле «техно», ни таблеток экстази. Убирать все это было настоящим кошмаром, и мысль о том, что история может повториться, привела меня в ужас, так что я помолилась, чтобы Виктор не выходил из спальни, и зашла в свой «Твиттер». (Для тех, кто не знает, что такое «Твиттер»: это как «Фейсбук», только гораздо проще, и с помощью него можно рассказывать людям, чем занимается твой кот, а еще советоваться. Ты будто бы получаешь доступ к коллективному разуму, и это одновременно прекрасно и пугающе.)