Секреты скандальной невесты - София Нэш

— Какого мужчину ты надеялась тогда найти, Элизабет? — Роуленд притянул ее лицо к своему.

— Такого мужчину, как ты. Способного заботиться обо мне так же, как я буду заботиться о нем.

— И как это будет выглядеть?

— Это будет любовь, о которой не спрашивают, в которой никогда не сомневаются и которой не боятся. Любовь беспредельная.

Он пощекотал губами ее полную нижнюю губу и прошептал ей на ухо:

— Ну, тогда я не тот мужчина, если ты полагаешь, что я никогда не буду бояться за тебя. Что касается сомнений… знаешь, я вырос с сомнениями, и у меня в жилах течет не кровь, а сомнения. Так что ты совершенно неправильно все оценила. Покажу тебе, насколько я плох. — Он хмыкнул. Он не станет думать о том, что через несколько дней, максимум через неделю, она окажется далеко от него. Она будет во Франции, а он окажется разоренным. Но по крайней мере она будет спасена от чудовища по имени Пимм.

Элизабет онемела из-за той лжи, которую имела дерзость наговорить. Она сама не понимала, как смогла зайти столь далеко. Одно верно — не надо ждать до самой смерти. Она отправится в отель «Палтни» и начнет поиски. Но офицеры тщательно прячут важные документы. И она уже продумала план, сочинив весьма замысловатую историю.

Чисто мужской запах оказывал пьянящее действие на ее чувства; плавным движением Роуленд притянул ее к себе, чтобы она могла положить голову ему на плечо.

— Роуленд, — нарушила она обволакивающую их тишину. Его пальцы легко пробежали по ее руке.

— М-м-м?

— Прошлый раз я вынуждена была просить…

— Да?

— Просить взять меня…

Он понимающе улыбнулся.

— И что?

— Я не хочу просить тебя, чтобы ты взял меня снова.

Он отодвинулся от нее и улыбнулся, что сделало его гораздо моложе.

— Ты требовательная девчонка, — прошептал он. — Если бы я имел право на это, тебе не пришлось бы просить. И не было бы вопросов или страха.

— Это правильно. — Честность имела на языке такой приятный вкус.

— Знаешь, ты никогда не должна беспокоиться о первом пункте. Я эгоистичный бастард, разве ты не слыхала об этом?

— Мы оба знаем, что это всего лишь маска. Способ держать всех на расстоянии. Ты наименее эгоистичный человек из всех, кого я знаю.

— В самом деле? — протянул он, жадным взглядом окидывая ее тело.

— Да, в самом деле.

— Ну, тогда не удивляйся, если я даю тебе ровно пять секунд на то, чтобы ты сняла с себя эту чертову ночную рубашку, пока я не содрал ее сам. Зубами.

Она удержалась от вопроса.

Он улыбнулся.

— Ты не боишься?

— Гм… Не мог бы ты загасить эту свечу?

Он вскинул бровь.

— Это очень похоже на вопрос, Элизабет. Нет, я не погашу свечу. Черт возьми, ты нарушаешь все правила, которые ты только что установила.

Он не имел понятия, правильно ли поступает. Но по крайней мере она будет знать, что он никогда не сомневался в ее любви к нему. Тем более после сегодняшней ночи. И конечно же, после драмы этой недели, которая разыгрывается на шатких подмостках ее жизни.

Она посмотрела в его светло-зеленые глаза. Интересно, знал ли он, насколько сильно она его любит? Элиза задавала себе вопрос, как она собирается жить без него.

В первый раз, когда они лежали рядом, она была преисполнена решимости навсегда сохранить в сердце память о нем. Хотелось увидеть, как ее желание отражается в его глазах. Но сейчас, вооруженная знанием о его прошлом, о его сестре и матери, она могла лишь предполагать, как трудно было ему лишать ее девственности.

Но в этот раз, в эту их последнюю близость, она покинет его с ощущением неомраченного счастья этой летней ночи, чтобы противостоять всем зимним дням, которые последуют в течение всех лет их жизни. Она была преисполнена решимости оставить ему воспоминания, которые необходимы для того, чтобы он понял всю глубину ее любви к нему. Только позже он полностью поймет, почему она нарушила данное ему обещание о бегстве во Францию. Этот мужчина заслуживал избыток любви после столь долгого воздержания.

Все ее мысли об обещаниях, сомнения и страхи развеялись в вихре желания, которое разожгли его руки, когда он опрокинул ее на пуховую постель и снял с нее последний предмет одежды, которая отделяла их друг от друга.

Роуленд закрыл глаза и вдыхал аромат, уткнув лицо в ложбинку между ее грудями. Он более не пытался обуздать страсть, которую пробуждала Элиза.

Тоска по женщине — это было нечто малознакомое ему. Вплоть до сегодняшнего момента физическое освобождение всегда было коротким, малозначительным ощущением.

Но с Элизабет. Это было чем-то сверхъестественным. Чем-то выбивающимся из этого земного измерения. Это было чем-то таким хорошим. И он без всяких сомнений знал почему. Потому что давалось бескорыстно. В прошлом его душа платила за это немалую цену. А сейчас… Это был праздник всего лучшего, что могла предложить жизнь.

И будь он проклят, если не насладится каждой минутой, каждым часом, чтобы не излить свою любовь к ней.

Роуленд заключил ее в объятия, словно желая защитить. Он целовал ей лоб, веки, нос и, наконец, ее бесподобные улыбающиеся губы, которые с готовностью подставлялись для поцелуя.

Он целовал ее до тех пор, пока не напился исходящей от нее сладостной страсти. Один поцелуй переходил в следующий, а в это время кончики ее пальцев блуждали в его волосах, скользили по шее, предплечьям, по вздувшимся венам на руках.

Когда Роуленд пытался ее успокоить, она недовольно постанывала и водила ладонями по его телу. Она покусывала ему губы, грудь и живот.

Роуленд схватил ее за плечи и положил на себя. Гладя роскошную гриву ее янтарных волос, он прерывающимся голосом произнес:

— Иди сюда, моя дорогая, моя красивая mhuirnin.

— Что это означает? — шепотом спросила Элиза.

Он не мог сказать всей правды. Это только сделает расставание еще более трудным.

— Это означает, что я хочу тебя. — Он положил ее на бок и продолжал демонстрировать ей то, что не смог сказать. Что не осмеливался сказать. Она была его возлюбленной.

Когда он целовал ее роскошные плечи и груди, ему казалось, что он всегда знал, что она украдет его сердце.

Она была его неотъемлемой частью. Никогда еще природа не создавала женщины такой доброй, такой доверчивой и простодушной. Она была его полной противоположностью.

Он вздохнул, ощущая своими грубыми руками ее мягкость.

Элизабет смотрела в его загадочные глаза, потемневшие от страсти, и гладила его спину. У него не было ни одной унции лишнего веса.