Секреты скандальной невесты - София Нэш

Пока вокруг суетились модистки и помощницы, добиваясь того, чтобы их произведение идеально сидело по фигуре, Элизабет не слышала ни слова. Неподалеку, на столе, Пип носился по клетке, перепархивая с места на место, и Элизабет внезапно подумала, что ее судьба очень похожа на судьбу любимой канарейки Эйты.

Скоро она тоже будет жить в позолоченной клетке. Даже сейчас эти сверх элегантные платья душили ее, а все новые ограничения раздражали. Она не сможет побродить по саду или проехаться верхом по парку без надзора дуэний и отряда людей Пимма, которые тайком будут следовать за ней поодаль. Колонки светской хроники в газетах будут описывать ее малейшее передвижение. Если бы она только могла…

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату влетела Эйта с широко раскрытыми глазами и улыбкой, от которой по всему ее лицу разбегались морщинки.

— Ах, Элиза, вы ни за что не угадаете! — Не дожидаясь ответа, она выпалила: — Лорд Уаймит сейчас внизу и просит о приватной беседе. Ой, у меня нет сил вынести это томительное ожидание!

Элизабет знала, что это случится. И знала, почему ее счастье было разбавлено грустью.

— Погодите, дайте мне снять это платье. Мы ведь уже закончили? — Она юркнула за ширму.

Эйта беспокойно ходила по комнате, переставляя вазы с цветами и выравнивая стопки с книгами.

Элизабет не могла не вспомнить о муже Сары — полковнике Пирсе Уинтерсе. «Восхищение» не самое сильное слово, чтобы охарактеризовать воспоминания о нем. Она всегда считала его воплощением всего истинного, доброго, верного, мужественного — воплощением настоящего англичанина и мужа.

Они были прямо-таки идеальной парой — он был красивым и преданным, Сара — нежной и верной. И мысль о том, что Сара отдает свое сердце — а если ее подруга выходит замуж, то она именно отдает сердце, — другому мужчине, казалась ей невероятной.

Она отпустила портних и присоединилась к Эйте.

— Значит, сомнений нет? Он женится на Саре?

Эйта с улыбкой смотрела на Пипа.

— Даже я не могла бы предложить для нее более блистательную партию. Он настоящий джентльмен — у него отличный характер, он красив, у него великолепное состояние.

— И он любит Сару, — шепотом добавила Элизабет. — Он видит все ее добродетели.

— Да, видит, — тихо согласилась Эйта.

— И он будет заботиться о ней.

— Да.

— Он снова научит ее улыбаться.

Эйта промолчала.

— Она раньше все время улыбалась. Совсем не так, как улыбается сейчас. Она улыбалась, когда ее муж был жив, и эта улыбка освещала всю комнату.

— Я уверена, что он снова научит ее так улыбаться, Элизабет, — пробормотала Эйта. — Вообще-то я больше всего беспокоюсь о вас. Вы намерены выходить замуж за генерала Пимма или нет?

Элизабет кивнула, не в силах говорить.

— Боюсь, мы все были трусами, когда касались этой темы, — тихо сказала Эйта. — В самом деле, я никогда не видела Люка таким раздраженным. Знаете, еще не поздно отказаться наотрез. Это никогда не поздно, даже если привязанность генерала Пимма к вам превосходит привязанность лорда Уаймита к Саре.

Элиза смотрела на подол своего зеленого прогулочного платья. Она не хотела это обсуждать. Было слишком трудно снова пропускать это через себя. Но у Эйты такие пронзительные черные глаза.

Элиза страшно устала всем лгать.

— Да, — сказала она тихо. — Разумеется, я выйду за него замуж. Я бы не позволила этого безумства, — она показала на элегантные платья, висевшие на спинках каждого из кресел, — если бы не приняла решения.

Она сделает попытку найти письма, но это всего лишь попытка убрать топор, который будет висеть над ее головой в течение всей жизни. Однако ее шанс был близок к нулю. И в тот день, когда Лефрой поведал ей суровую правду, она приняла свое решение выйти замуж за Пимма.

Это был единственный способ отвести угрозы Пимма в ее адрес и обеспечить финансовую защиту конюшням Мэннинга. Было очевидно, что коренная причина враждебности Пимма к Роуленду кроется именно в этом. А скачки в Аскоте принесли в конечном итоге больше вреда, чем пользы.

Эйта что-то сказала, и Элизабет очнулась от задумчивости.

— Элизабет?

— Простите меня.

— Я спросила о мистере Мэннинге.

— Да?

— Вы не хотите говорить о нем? — Эйта не смогла скрыть любопытство в своем голосе. — Ну ладно, прощу прощения, но я должна попросить вас помочь выбрать подарок для этого отчаянного джентльмена — за спасение Пипа. Вы поможете мне? Что ему больше всего нравится?

Надвигающееся несчастье породило черный юмор.

— Еда. Деликатесы любого вида. В особенности имбирные пряники.

— В самом деле?

— Да. Или много денег. — Элиза вскинула бровь.

Эйта хмыкнула:

— Вы полагаете, что, если я дам ему достаточно денег, он позволит мне сесть на одну из его лошадей?

Улыбка Элизабет погасла, когда она увидела: тяжелое, янтарного цвета платье, которое модистка оставила на кресле.

Эйта, Люк начнет беспокоиться, если вы… И мистер Браун…

— Фи, кого интересует мистер Браун? Он не обратит внимания, даже если я сломаю себе шею. — Веселое выражение на лице маленькой леди мгновенно исчезло.

Элизабет испытала угрызения совести.

Эйта помрачнела.

— Он вернулся в Шотландию. Даже не удосужился проститься с Люком. Я… Я исключила его из числа наших общих друзей.

Ах, Эйта, но он наверняка…

— Он отказался даже от Куинна, — перебила ее Эйта. — Отклонил просьбу Куинна пересмотреть дело в Эллсмир-Хаусе — Эйта замолчала, и стало ясно, что она хочет положить конец всем разговорам о мистере Брауне. — Никто из нас не хотел рассказывать это вам, потому что у вас слишком много своих забот, но Куинн в смятении. Он боится, что давний инцидент с Джорджиной помешает рождению ребенка.

Они все были обеспокоены с того дня, как Джорджина объявила о своей беременности.

— Я должна навестить ее. Сегодня, — твердо сказала Элизабет.

— Нет, вы не пойдете. У вас слишком много дел. С ней Розамунда и Грейс, развлекают ее каждый день. Стараются избавить Куинна от ощущения подвешенного состояния.

Элизабет долго вглядывалась в лицо вдовствующей герцогини.

— Не означает ли это, что мы все ходим по краю обрыва? Выходит, такова жизнь, Эйта? И неужели никогда не сбывает моментов настоящего мира?

— Редко, моя дорогая. Существуют вершины и пропасти. Но у вас особенно трудное время, как и у Джорджины.

— Однако вы вышли из положения, несмотря на давление многих людей. К тому же есть еще одна беда…