Сновидения - Яркая Дэйзи

Я обернулась и окинула поместье решительным взглядом. Всё опустело и потускнело: одиноко качались верхушки деревьев, вся зелень неожиданно иссушилась и поблекла. Печально выделялись двери и окна, измазанные грязью и окутанные густыми вьюнами. С замиранием сердца я поднялась по заросшим ступенькам, те противно и громко заскрипели под ногами. Повсюду были разбросаны ветви, камни и чьи-то старые вещи. Я осторожно потянула на себя первую дверь, но оказалось, что она была заперта. По ту сторону сразу раздались невнятные и приглушённые звуки. Поддавшись порыву, я попыталась через окно заглянуть в помещение. Сквозь плотные шторы виднелись человеческие силуэты, почти бесшумно мельтешащие кругами. Я собралась с духом, поднесла кулак к оконной раме и пару раз постучала. Настолько слабо и тихо, будто дуновение ветерка.

— Есть тут кто-нибудь? Шинобу? — наивно прошептала я и сразу пожалела об этом.

Все звуки вмиг умолкли, а силуэты скрылись. Неожиданно воцарилось тяжёлое молчание, от которого у меня подкосились колени. Моя душа встревоженно похолодела, зубы звонко застучали то ли от ненастной погоды, то ли от испуга. Я слабо согнулась, беззвучно прислонила ухо к стеклу и прислушалась. В глубокой тишине мне удалось различить несколько негромких металлических звонов, сменившихся приближающимися шагами. Я отстранилась от окна и отошла на несколько шагов назад. Минуту ничего не происходило, из-за чего мне становилось не по себе. Неожиданно в окне загорелись чьи-то очертания, нечто подступилось и прислонилось к стеклу головой через шторы. Всё внутри меня резко сжалось. Я в ужасе схватилась за сердце, не моргая, и уставилась на существо по ту сторону. Послышался глухой скрежет, словно кто-то провёл когтями по стеклу. Неожиданно нечто заскулило, и звук этот за секунду перерос в неистовый лай тысячи псов. Дикие завывания сменились яростными ударами об окно. Из-за штор выглянули яркие, красные глаза и оскал белоснежных зубов. Я с трудом очнулась от наваждения и зашевелила своими ногами. Страх подтолкнул меня к бегству в противоположную сторону. Я понеслась по мрачному лабиринту поместья, дёргала за все ручки дверей и заглядывала в окна.

«Бежать, бежать, бежать!» — Полыхал внутри маленький огонёк отчаяния, и я ощутила себя бескрылой бабочкой, угодившей в мистическую паутину Матери. Ни выбраться на свободу, ни спрятаться от её зоркого взгляда, который яростно прожигал спину. Однако, стоило мне рвано обернуться, никого позади не было. Я продолжала беспомощно искать пути отступления, содрогаясь от собственных мыслей. После долгих попыток одна из дверей со скрежетом поддалась напору и отворилась. Меня обдало теплом и запахом свежезаваренного травянистого чая. Я заметила, что в помещении были люди. Как только я показалась на пороге, все присутствующие вмиг поднялись со своих мест, загрохотав табуретками, и только старуха осталась сидеть в своём кресле.

Я напряжённо осмотрела присутствующих, но никого не узнала: двое коренастых работяг, измазанных с ног до головы в саже. Старая женщина, наблюдавшая за мной с хитрым прищуром. Она изящно подняла свою тощую руку, изрытую глубокими морщинами. Поднесла к губам сигару, закурила её и выдохнула. Слабый свет свечей струился по её длинным, чёрным волосам, в которых пробивалась серебристая седина.

Мы смотрели друг на друга, не промолвив и слова. Я никак не могла понять, кого эта женщина мне напоминала. Слишком знакомы и близки были её черты лица. Игривые огоньки скользнули по рукам старухи, а вместе с ними и мой взгляд, упавший на её колени. На тощих ногах, укутанных шерстяным одеялом, аккуратно лежал гребень, в котором я узнала подарок Кёджуро. Проследив за моими глазами, женщина гнусно и громко засмеялась. Я поняла, что начала одновременно заливаться неконтролируемым хохотом вместе с ней. У меня по спине пробежались липкие мурашки. Я захотела отступить, но что-то невидимое подтолкнуло меня вперёд, захлопнув за спиной дверь. Потеряв равновесие, я шумно свалилась на пол и сразу отползла в сторону.

— Тише, — сказала старуха моим голосом и приложила высохший палец к тонким губами. Я против воли повторила её жест, как зеркальное отражение. — Не шуми, — вырвался из её груди зловещий шёпот. Мужчины рядом с ней смиренно опустили головы.

В ту же минуту все свечи погасли, и я погрузилась в глубокую и зловещую темень. Кровь закипела в моих жилах от диких и безумных чувств, в душе пробудился примитивный мрак. Я сидела, трепеща всем телом, сжимая и разжимая кулаки. Мне резко стало душно. Хотелось распахнуть своё платье, обнажить горло и руки, жадно вздохнуть колючий, ночной воздух улицы. Куда-нибудь деть себя и поскорее, только бы ни о чём больше не думать. Что-то закряхтело и громко повалилось на пол, шумно покатившись в мою сторону, я не шелохнулась, напряжённо замерев на месте. Я ощутила, как нечто горячее и липкое коснулось холодных рук, жадно обволакивая их. Мои губы пересохли, а сердце нещадно колотилось, будто хотело пробить грудь и вывалиться на свободу.

Вновь загорелись свечи, а с ними всевозможные лампы, осветив каждый угол комнаты. Мужчины и старуха пропали. Я тяжело потёрла веки, привыкая к непривычной и яркой обстановке. Опустив свой взгляд, не заметила, как закричала во всё горло. На полу лежала отрубленная голова Кёджуро, искажённая посинелой гримасой боли, глядя на меня своими большими, безжизненными глазами. Моё чувствительное сердце не выдержало. Я горько разрыдалась, всё происходящее вмиг сломило меня и довело до нескончаемого отчаяния. С содроганием протянула руку и тихонько притронулась к холодным, как зимняя ночь, щекам мечника. Я низко склонилась и оглядела лицо мужчины, пытаясь унять нарастающую панику. Меня разрывало изнутри, когда я смотрела на него: обезображенный рот, высокий лоб, усыпанный ранами. Впалые щёки, налитые мраком. Выцветшие волосы, измазанные кровью. Внутри меня что-то затряслось, напряглось и лопнуло. Неимоверное потрясение разгорячило в сердце лихорадку. В душе разрослось всепожирающее пламя, разъедающее чумой всё у своих ног.

Я слёзно зашептала:

— Кёджуро, мой дорогой и милый. Прости, что не уберегла тебя … — А потом в последний раз с любовью поцеловала его в лоб и щёки.

После я со всей ясностью осознала, что в комнате, кроме меня и Кёджуро, был кто-то ещё. Глухое и неумолкаемое чавканье, сопровождающееся скрежетом зубов, свистящими нотами врывалось в душный воздух помещения. Я подняла глаза и сразу отыскала источник звука, уставившись на бездумное лицо Шинобу. Она оторвалась от разорванной плоти мечника и обнажила кровавые зубы в нежной улыбке. И было в этом жесте столько привычного и умиротворённого, что он произвёл на меня неизгладимое впечатление.

Я с трудом заставила себя поверить, что всё было взаправду, когда мечница вновь сладостно вонзилась