Будущий мой - Юлия Бонд

Мужчина кивает и поднимается со стула. Отходит куда-то в сторону, а затем возвращается со стаканом в руке.

– Пей.

– Я сама. Дай мне стакан.

– Не дам. У тебя сил нет. Я помогу, – мне хочется плюнуть ему в лицо, но в горле пересохло.

Он подносит к моим губам стакан, и я жадно припадаю губами к стеклу. Я глотаю воду, ощущая, как по моим губам и шее растекается влага. Захлёбываюсь, начинаю кашлять.

– Не торопись. Пей по чуть-чуть.

Я прожигаю взглядом дыры на его хмуром лице. Набираю в рот воды, не глотая, и плюю в его сторону.

– Дура, – рычит он, вытираясь ладонью. – Полегчало?

– Нет, – отрицаю я. – Полегчает, когда ты сдохнешь, Андрей.

– Не дождёшься, – смеётся мужчина.

– Я умею ждать.

– Красивая, ты не в том положении, чтобы мне угрожать. Если ты заметила, то ни Зверя, ни Сокола здесь нет. Ты в моей абсолютной власти. Поэтому не зли меня, красивая.

– Иначе что? Убьёшь? – Я истерически смеюсь, ощущая влагу в уголках глаз. Хочется рыдать навзрыд и молотить кулаками всё, что попадётся под руки, но сил нет, даже чтобы подняться с кровати.

– Нет. Не убью, но могу сделать кое-что похуже.

– Что?

– Пустить по кругу. Как тебе такая перспектива? Хочешь, чтобы мужики трахали тебя одновременно в три дырки?

– Ты не сделаешь этого, – я глотаю в горле ком, игнорируя плохие предчувствия. Нет. Он просто пугает, иначе бы я давно была мёртвой. Ему нужна я живой и невредимой.

– Не сделаю, если ты будешь хорошей девочкой.

– Что я должна делать? Что ты хочешь от меня?

– От тебя? – Смеётся Андрей, закатывая глаза. – Смирение и покорность. Если твои папочки выполнят все мои условия, я отпущу тебя.

– А если нет? – Мужчина задумывается на мгновение, почёсывая пальцами тяжёлый подбородок.

– Тебе лучше не знать.

– Позвони ему.

– Кому? Зверю или Соколу? – Ухмыляется Андрей, наслаждаясь моей слабостью.

– Олегу.

– Хм, значит, Соколу. Хорошо. Но мы пока не будем звонить. Давай дадим немного времени, чтобы заставить твоего папочку «посидеть на измене». Как думаешь, он готов ради тебя изменить своим принципам?

Я молчу, потупив взгляд. Нужно просто ждать. Сцепить зубы и ждать. Олег придёт за мной, и тогда я буду ухмыляться над Андреем, когда Сокол здесь всё разнесёт в пух и прах.

Я просто буду ждать!

44

Олег

Ударив кулаком по столу, скидываю все бумаги на пол. Взгляд падает на кресло. Хватаюсь за него и молочу об пол, круша мебель. Я задыхаюсь от злости. Перед глазами горит только красный цвет. Цвет ярости и жажды убивать.

– Чёрт... – ругаюсь вслух, впечатывая кулак в стену.

Хватаю с пола пиджак и выхожу из кабинета. Бегу по лестнице, игнорируя удивлённые взгляды сотрудников. Похуй, что они себе думают. Кровь на руках, рубашка нараспашку - это меня вообще не парит. Прыгаю в “Гелик”. Всю дорогу вжимаю педаль газа в пол.

Сука...

Есть два варианта и оба мне не подходят. Если Машку забрал Зверь, то я решу эту проблему прямо сейчас, а если Слепой, то придётся устроить девяностые, а я так хотел забыть о прошлой жизни.

Останавливаю машину возле дома Зверя. Вылетаю из тачки и просто врываюсь во двор, отпихивая охрану в сторону.

– Олег Николаевич, вам запретили появляться в этом доме. Прошу покинуть территорию, – я поднимаю взгляд на преданного пса.

– Уйди с дороги или башку снесу прямо сейчас, – цежу через зубы.

У охранника хватает мозгов не вступать со мной в перепалку. Он молча отходит в сторону, а я просто бегу к дому. Резко дёргаю дверь на себя и оказываюсь внутри. На пороге меня встречает домработница и с перепуганным лицом показывает на второй этаж, кабинет Зверя.

– Где Маша? – Я набрасываюсь на Зверя, хватая за его воротник рубашки.

– Ты охуел? – Зверь толкает меня в плечо, ослабляя тиски.

– Хули ты творишь? – кричу я. С меня хлещет злость. Я не контролирую себя, потеряв самообладание.

– Сядь. Успокойся. Что случилось? – Зверь толкает передо мной стул, призывая сесть. Я отпихиваю его ногой и подхожу к столу. Упираюсь ладонями в столешницу, закрывая глаза.

– Пиздец... – Мне сносит крышу. Я ору, надрывая связки. – Слепой забрал Машу.

– Что?

– Ты глухой? Я сказал, Маша пропала и, если ты не в курсе, значит - это дело рук старого хрена.

Зверь меняется в лице. Сначала бледнеет, потом тянется к вороту на рубашке и ослабляет его, расстёгивая пуговицы.

– Сокол, я доверил тебе самое дорогое, что у меня есть, а сейчас ты мне говоришь, что упустил мою Машку?

– Получается, так, – прикладываю пальцы к вискам и растираю их, пытаясь восстановить здравый рассудок.

– То есть, получается так? Сука! – Срывается Зверь. – А сына своего ты тоже упустил? Или такое счастье досталось только моей дочери?

– Нет, Макс в Нью-Йорке у бывшей.

– Охуеть! Своего сына подальше отправил, а мою Машку на передовую?

– Всё не так. Её упустили мои пацаны.

– Да мне похуй на твоих пацанов, понял? Я с тебя спрашиваю. Маша осталась с тобой! Вот скажи, мне снова набить тебе морду, а?

– Не поможет. Машку не вернёшь этим.

– Не вернёшь, сука! Если бы не ты, её вообще бы не пришлось возвращать, – Зверь с размаху стучит кулаком по столу, а затем тянется к мобильнику.

Набирает