Пиксель. История одной точки - Элви Рэй Смит

различных визуальных медиа. А теорема Котельникова — это магия, которая лежит в основе пикселя.

Теперь мы готовы применить три великие идеи — частоты, отсчеты и компьютеры — к двум технологиям — одной старой и одной новой. Старая — это кино. Одна из причин вернуться к истории кинематографа заключается в освоении словаря, полученного от него по наследству Цифровым Светом. Создание цифрового кино неизбежно зависело от существующих технологий киносъемки и анимации, полностью основываясь на них. Но главная причина состоит в демонстрации того, как великая идея отсчетов работает для понимания не только статических изображений, но и движущихся картинок. Оказывается, изобретение технологии кино также исходило из теоремы отсчетов, хотя в те времена о ней никто не знал. Теорема Котельникова дает нам возможность по-другому посмотреть на любой фильм. По дороге мы встретим несколько новых героев и тиранов, выслушаем несколько ошибочных версий. Вторым приложением трех фундаментальных идей будет сам Цифровой Свет, новая технология единого нового носителя информации.

5. Фильмы и анимация: время выборки

Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого-то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.

— Лев Толстой. «Война и мир»

Происхождение — вещь ускользающая, в прямом и переносном смысле, а кино, возможно, самое ускользающее медиа, которое когда-либо существовало. Истоки его окутаны смесью запретных табу и побуждающего любопытства и представляют собой проблемную смесь притязаний на право и собственность (часто ложных, всегда примитивизирующих): миф о неизбежном прогрессе, национальную гордость и откровенную дезинформацию. Столкнувшись со змеиным клубком претензий и встречных претензий, чистого эгоизма и путаной лжи, которыми отмечены описания происхождения кинематографа, хочется просто опустить руки.

— Том Ганнинг. Предисловие к книге Маннони «Великое искусство света и тени»

Борьба за первенство в создании кинематографа породила еще более ожесточенные споры, чем история компьютеров. Многие американцы считают изобретателем кино Томаса Эдисона или в крайнем случае англичанина с непроизносимой фамилией — Эдварда Мейбриджа. Французы называют первопроходцами своих соотечественников — братьев Люмьер. На самом деле в таком упрощении столь сложного технологического достижения, безусловно, скрывается ложный посыл. Здесь, как и в титрах в конце фильма, всегда нужно указать много участников, работавших над столь великолепной постановкой, а не одного только режиссера, исполнителя главной роли или сценариста. И уж конечно, недостаточно назвать лишь директора картины или менеджера по рекламе. Нет, подлинная история кино — это переплетенные заросли колючих кустов, еще более густые, чем в случае с компьютерами.

Между мирами компьютеров и кинематографа существуют метафорические связи, но по-настоящему объединяет их идея выборки. Котельников научил нас делать выборки из звукового потока в соксели, а из поля зрения — в пиксели. Но визуальный поток в наших глазах тоже можно разбить на отсчеты. Каждому известно название отсчета визуального потока — кадр. Последовательность кадров мы называем фильмом или кинокартиной. Визуальный поток, видимое поле зрения, которые меняются во времени, — это тоже музыка. Соответственно, в дело вступают великие идеи Фурье и Котельникова. А применив к кадрам (а также пикселям и сокселям) великую идею Тьюринга о машинных вычислениях, мы получим Цифровой Свет во всей его сияющей славе.

Если говорить вкратце, возможно в точности представить изменяющиеся поля зрения — то, что на самом деле видят наши глаза, — с помощью дискретных кадров-фотоснимков, сделанных через равные промежутки времени. Каждый кадр — это неподвижное изображение, которое проецируется нам в глаза в настоящий момент. Все, что происходит между кадрами, можно игнорировать, потому что при отображении эта выборка «разбрасывается» кинопроектором, превращаясь в непрерывность, точно воспроизводящую исходный визуальный поток.

Загвоздка в том, что никто из изобретателей кинематографа (все они были мужчинами) этого не знал. Созданная ими система работает не совсем так замечательно, как описано выше. Теорема выборки будет сформулирована почти через полвека. Таким образом, кинотехнология создавалась по наитию, а не с опорой на науку, что подтверждается шрамами, которые у нее остались после столкновений с острыми углами реальности. Неуклюжесть, запертая в технологической системе сто лет назад, все еще сохраняется. Цифровой Свет не создавался с чистого листа. Он унаследовал немало проблем из далекого прошлого.

В этой главе мы обратимся к отдельным эпизодам из истории кинематографа и выстроим из них относительно связное повествование — более честное, менее помпезное. В истории кино тиранами выступали бизнесмены и богачи, а не императоры или диктаторы: Леланд Стэнфорд у Эдварда Мейбриджа, Томас Эдисон у Уильяма Кеннеди Лори Диксона, Уолт Дисней у Аба Айверкса. Во всех этих случаях (и во множестве других) доминирующий влиял на успех подчиненного — и наоборот. Значение имели обе стороны. Сейчас мы развеем мифы, что Мейбридж был отцом кино, Эдисон создал кинофильм, а Дисней придумал Микки Мауса.

Странный Эдверд

Сначала его звали Тедди Маггериджем. Или, может быть, Эдди. Мы не знаем, как обращалась к нему мать, но точно известно, что Эдвердом (Eadweard) Мейбриджем он стал намного позже. Это имя было последним — и самым странным — из множества его псевдонимов. На самом деле его звали Эдвард Джеймс Маггеридж. Он родился в Кингстоне-на-Темзе неподалеку от Лондона. В приведенной ниже таблице отражены вариации имен, под которыми этот известный шоумен выступал перед публикой:

Далее мы будем называть его Эдвардом Мейбриджем, потому что свою величайшую работу, имеющую значение для Цифрового Света, он сделал именно под этим псевдонимом.

Он приехал в Америку как Э. Дж. Маггридж (Muggridge) — с двумя «g». Он стал Э. Дж. Майгриджем (Muygridge), заменив одно «g» на «y», к 1860 году, когда купил билет на почтовый дилижанс Сухопутной почты Баттерфилда, следовавший из Калифорнии на Восточное побережье. До пункта назначения он не добрался. Ему стоило бы выбрать трансконтинентальную железную дорогу, столь важную для его будущего, но ее еще не существовало. Как бы то ни было, где-то в Техасе, на знаменитом Южном почтовом маршруте, лошадей что-то напугало, дилижанс перевернулся, и Майгриджа выбросило наружу. Он получил существенные телесные повреждения и, возможно, серьезные моральные страдания, поскольку подал в суд на Баттерфилда и получил 2500 долларов в качестве компенсации. Он все еще оставался Майгриджем, когда, вернувшись в Англию на лечение в 1861 году, попытался запатентовать стиральную машину. Он впервые назвался Мейбриджем (Muybridge) — с «yb» — в 1862 году