Катья - Эмма Тополь

Валентин уже присел рядом и помогал отстегнуть трудно поддающиеся жесткие застежки бронежилета.

– Такого со мной еще не было! – с преувеличенным раздражением говорил Джонни, пытаясь приподняться. – Во-первых, чтобы стена в меня стреляла! Во-вторых, чтобы попала! А в-третьих, сучий сын, как же это больно!

– Скажи, мне просто очень любопытно, – Валентин подошел поближе к Джонни и присел рядом с ним. – Зачем ты снял предохранитель? Неужели ты мог бы выстрелить, не разобравшись... У меня ведь в руках не было ничего.

– Привычка... полицейское прошлое, – словно извиняясь, улыбнулся Джонни. – Приучен быть всегда готовым к худшему.

Сняв жилет, он кряхтя вытянулся на полу во весь рост и закрыл глаза. Так он пролежал несколько минут. Мы стояли рядом и ждали.

Дверь открылась, в номер вразвалочку вошли двое русских парней, везя тележку, на которой стоял большой черный сундук.

– Это не понадобится, – остановил их Валентин. – Спускайтесь вниз, минут через пятнадцать поедем. Ты сможешь?

Джонни, соглашаясь, кивнул. Валентин закинул его руку себе за шею, помог подняться, сделать два шага и лечь на кровати. Джонни снова закрыл глаза и замер. Я не отводила от него взгляда. Его лицо в полутьме казалось еще более черным, скулы чуть впали, а губы выдавались сильно вперед. Он был похож на незаконченную африканскую маску, которой забыли или не смогли придать какое-то выражение: скорби, радости, гнева. Но вот глаза открылись, и оттуда брызнул яркий свет.

– Мы должны идти! – сказал Джонни и попробовал встать, но, вскрикнув от боли, снова лег.

– Может, скажешь, где находится ее брат, и мы сами туда доберемся, – предложил Валентин.

– Нет, я тоже должен... Без меня нельзя, – слабо возразил Джонни.

– Со мной еще пять человек, не беспокойся, ребята – профессионалы! Бывшие омоновцы, это русский спецназ... Они, если мне понадобится, завтра в Белый Дом проберутся и президента выкрадут! – Валентин презрительно рассмеялся.

– Эй, русский, поосторожнее с моим президентом! – улыбнулся ему Джонни. – Дай мне еще минут двадцать, пока боль утихнет. Надеюсь, что ребро не сломано. Кэтрин, попроси, чтобы лед принесли. И болеутоляющее. Надо же, ведь не первый раз в жилет стреляют, но тогда как-то легче было. А сейчас, видать, в очень чувствительную точку попало.

– Наша Катерина такое умеет! Если уж бьет, то выбирает место почувствительнее! – насмешливо бросил Валентин по-русски.

Джонни с интересом перевел взгляд с меня на Вальку и, словно поняв шутку, улыбнулся.

Выпив две таблетки и приложив лед к груди, к тому месту, куда попала пуля, Джонии снова затих. Я сидела с ним рядом на кровати, Валентин расслабленно опустился в кресло напротив. Мне вдруг показалось, что мы все знаем друг друга давно. Мало того что знаем, мы связаны невидимыми нитями, которые переплелись в эту ночь, в этой гостинице, в этом городе в тугой узел. Это, казалось бы, мимолетное сплетение, словно яркая вспышка, – через миг, который может длиться час, день или даже годы, она погаснет, нити распадутся и потянутся к другим пересечениям. И мы уже никогда не сможем вернуть себя в этот удивительный момент близости.

Какое тепло и покой идут от твоего лица, Джонни! Как я благодарна судьбе за нашу встречу! Я всегда буду помнить тебя, мой добрый черный великан, и чувствовать признательность за редкое чувство покоя, которое возникает у меня в твоем присутствии.

Валентин. Какая бездна наслаждений в твоих глазах, губах, нервно подрагивающих пальцах! Страсть и беспокойство терзают твою душу. Мне дан был подарок, который я принимала как наказание! От этого мои суетливость, беспокойство, недовольство жизнью. К сожалению, не хватало мудрости, чтобы понять: избрана, обласкана, одарена! И только теперь появляется понимание и вместе с ним благодарность к жизни...

Я взяла руку Джонни в свою и мягко пожала ее.

Лимузин медленно двигался по темной узкой улице. Первые этажи, в которых находились, как я знала, знаменитые китайские ресторанчики и магазины, были наглухо закрыты металическими ставнями, от этого казалось, что мы ехали вдоль сплошного железного заграждения. В дневное время здесь помимо местных жителей всегда толпятся туристы, но сейчас прохожих почти не было, столбы с усталыми вялыми светильниками стояли далеко друг от друга, их тонкие шеи раскачивались на ветру, и невысокие дома, словно согреваясь, мрачно пританцовывали в колеблющемся свете.

– Какой номер? – снова переспросил Валентин. – 67 или 69?

– 67, – в третий или четвертый раз терпеливо повторил Джонни. Он все еще держался за бок, слегка морщась от боли.

– 73! – вдруг вскрикнул Валентин. – Проехали! Витек, – обратился он к шоферу, – давай назад. Ты здесь не развернешься, давай задний ход!

– Где ты видел 73? – недоверчиво спросил Джонни. – Там не было...

– Было, было, я видел. Витек, еще назад дай, еще. Вот, смотри – 65 и сразу 69, а потом номера нет, а теперь 73, – говорил Валентин. – Боюсь, Джонни-бэби, что номера 67 не существует в природе. Информация у тебя не слишком верная.

Мне показалось, что была в его голосе чуть скрытая радость. Но Джонни это замечание не тронуло, он открыл дверь и, постанывая, вышел из машины. Валентин посмотрел на меня, пожал плечами и продолжал сидеть. Охранник, сидевший впереди, рядом с шофером, вышел и внимательно огляделся вокруг. Я двинулась за Джонни.

Он стоял у узкого входа в трехэтажный домик. Тусклая лампочка освещала номер 69. На верхних этажах в двух окнах горел свет.

– Думаю, это здесь...

Он позвонил.

Метрах в десяти от нашего лимузина остановилась еще одна машина. Это были «мальчики» Валентина. Они выключили фары и продолжали сидеть внутри. В доме не было слышно ни звука. Джонни кулаком стукнул в дверь. Через несколько секунд за дверью раздался высокий женский голос, говорили что-то на отрывистом гортанном языке. Джонни посмотрел на меня.

– По-китайски, что ли? – растерянно спросил он.

– Тебя удивляет, что в Чайна-тауне говорят по-китайски? – насмешливо спросил его подошедший к нам Валентин. Не выдержал сидеть в одиночестве в машине.

– Нет, – улыбнулся ему в ответ Джонни. – Я надеялся, что ты говоришь по-китайски...

– Забыл за ненадобностью...

– Мы ищем Мию Чен, она дома? Мы ее друзья, – громко сказал Джонни, отвернувшись от Валентина.

По дороге сюда Джонни рассказал нам, что Дэвида забрала к себе девчонка по имени Миа. Кто она и почему Дэвид был у нее, Джонни не знал. Он только вскользь упомянул, что ее и белобрысого долговязого парня по имени Дэвид видели вместе три дня назад в бруклинском клубе для молодежи «Барфлай».

Дверь после долгой паузы наконец приоткрылась, и в проеме сверкнули два бегающих раскосых глаза.

– Миа Чен... здесь теперь не живет, – ответил нам тот же писклявый женский голос с акцентом. – Я не знаю, где она...