Катья - Эмма Тополь

– Не знаю, думаю, что он наглотался таблеток – снотворного и антидепрессантов... Но точно что – не знаю, я не видела, – она сделала несколько коротких глотков и, вернув чашку на место, снова выпрямилась.

– А разве вы не были с ним?

– Нет. Они все у меня остались, а я ушла к отцу... Я разозлилась. Но, наверное, надо начать с начала.

История оказалась удивительно проста, и девушка рассказала мне ее за пять минут. Она с подружками утром приехала поплавать на пляж Брайтон Бич. К ним присоединилась группа латиноамериканских мальчишек, их сверстников, – с одним из них была знакома ее подруга. Никаких наркотиков и в помине не было, курили только сигареты. Затем появился Дэвид, кто его привел, Миа не знала, она даже поначалу не заметила его, потому что загорала и лежала с закрытыми глазами. А потом она увидела, что Дэвид и Хосе принесли ящик пива, все обрадовались и стали выпивать. В какое время это было? Приблизительно в три часа дня. То есть в то время, когда я лежала с Валентином в его роскошном доме в постели и не подозревала, что меня ждет впереди.

Целый день компания провела на пляже, Дэвид опять куда-то уходил с Хосе, затем они вернулись еще с двумя упаковками пивных банок и пиццей для всех. Хосе уже тогда придирался к Дэвиду, смеялся над ним.

– Я знаю, почему, – после первых нескольких глотков кофе Миа больше не притрагивалась к чашке. Она сидела прямо, опустив руки на колени, и неотрывно смотрела мне в глаза, словно пыталась найти там поддержку и понимание.

– Это все Хосе, он меня с самого утра уговаривал оставить всех, пойти к нам в квартиру и там веселиться вдвоем. Я ему сказала, чтобы он даже не мечтал. Дэвид мне тоже поначалу не понравился, показался обычным белым с гонором. Но Хосе я отказала не из-за Дэвида, а просто я так не делаю.

Эта пустая кукла хочет убедить меня, что она девственница? Кого интересуют ее моральные устои, неужели она не понимает, что мне нет никакого дела ни до нее, ни до того, откуда она, ни до того, как за ней увиваются прыщавые подростки?!

Я с трудом сдерживалась, чтобы не сказать ей об этом.

– Потом, он противный. Урод. Коротышка, до плеча мне не достает. И ему уже двадцать три, что он делает с тинейджерами, не понимаю. Как только Хосе увидел, что я с Дэвидом разговариваю, стал к нему еще больше придираться. А Дэвид очень быстро опьянел, и к вечеру его совсем развезло. От этого он стал таким... Не знаю, как вам объяснить, но совсем не таким, как я о нем подумала вначале. Он не как другие белые. Веселый, добрый, не заносчивый. Мы...

Девчонка вдруг замолчала и посмотрела куда-то поверх моей головы. Я невольно оглянулась, но никого не увидела.

– Что? – не выдержала я.

Вероятно, вопрос был произенсен слишком резко, потому что Миа с некоторым удивлением посмотрела на меня, а затем все тем же ровным тихим голосом продолжила:

– Я предложила Дэвиду проводить его до гостиницы, где он остановился, это недалеко от пляжа и рядом с остановкой метро, но он сказал, что у него есть деньги, много денег, и он отвезет меня на такси домой. Я не хотела, это очень дорого – из Бруклина в Манхэттен, но он настоял. В такси он как-то держался, я даже думала, что он протрезвел, но когда мы приехали, ему стало плохо. Дэвид поднялся ко мне, и в комнате его вытошнило. А потом он уснул...

Девчонка на секунду замолчала, и когда заговорила, начала вдруг рассказывать о себе. Она училась в последнем классе специализированной школы искусств Ла Гвардия на актерском факультете. Через четыре месяца ей исполнится семнадцать. С тринадцати лет она снимается в рекламе и иногда подрабатывает манекенщицей. Много сниматься ей не разрешают в школе, а быть «вешалкой» ей не очень нравится. Но она достаточно зарабатывает, чтобы содержать себя и оплачивать аренду квартиры.

Отношения с мачехой были плохие, та требовала, чтобы все заработанные деньги падчерица отдавала ей. Мию это не устраивало, и после многочисленных ссор отец разрешил ей снять с двумя другими девчонками-студентками квартиру на соседней улице, над его рестораном. Так ему было спокойнее, он всегда знал, что она делает, если не в школе. А в том доме, где нам сказали ее адрес, как раз и жили отец с мачехой.

У Мии была отдельная комната, и остальные подружки не возражали, когда у одной из них мальчишки оставались на ночь. Но с Дэвидом все оказалось не так просто. Он пришел к ней, когда ему стало плохо, уснул на диване в гостиной, а затем прожил у Мии больше недели.

– Он им не нравился, потому что я проводила с ним слишком много времени, – рассказывала мне Миа, не меняя интонации. – Не как с другими мальчишками. Это потому, что нам с ним было очень хорошо, знаете, это называют химией. Мы много гуляли, хотя я не очень люблю шататься по улицам. Он такой смешной... Один раз мы пошли в кино. В бар. Потом были в клубе...

Я слушала девчонку, и мне становилось все труднее дышать. В то время как я моталась по Бруклину, абсолютно потеряв голову от горя, он с этой потаскушкой валялся в постели, романтически бродил по Манхэттену, целовался, обнимал ее, говорил нежные слова...

– Между нами все было очень хорошо, и Дэвид не хотел возращаться в гостиницу. Я никак не могла понять, почему он не хочет вам позвонить, сказать где он. Он не слушал меня, отмахивался и шутил, что вы его не очень ждете, говорил, что останется со мной до конца лета, то есть пока не надо будет возвращаться в школу.

– Если ему было так хорошо с тобой, почему он оказался в больнице, наглотавшись всякого дерьма? – зло спросила я.

Миа безо всякого удивления посмотрела на меня. И я вдруг поняла, что она все знает.

– Позавчера вечером к Алекс, это моя соседка, она из Калифорнии, учится в Нью-йоркском университете, пришел Хосе с дружками. И с наркотиками, – продолжила Миа так, как будто моего выпада не было. – Я думаю, что девчонки их специально позвали. Не знаю, что они принимали, какие-то таблетки, но как только я увидела, что все вдруг слишком уж повеселели, собралась и ушла к отцу. Я предложила Дэвиду пойти со мной, но он уже мало что соображал. И я ушла...

– Оставив его в таком состоянии?! – снова не выдержала я. – Как ты могла?

– Я ушла, потому что Хосе... снова стал ко мне приставать, – тихо и без каких-либо чувств продолжала Миа. Она откровенно не реагировала на мои нападки, что злило меня еще больше.

Она все знает! Она знает, что было между мной и Дэвидом. Эта девчонка опаснее, чем я думала. И эта ее вкрадчивая, тихая манера разговаривать – просто маскировка. Что ей нужно? Деньги? Она собирается меня шантажировать? Или она уже все сообщила полиции? Тогда зачем она встретилась со мной?

– Наверное, – продолжала Миа, – я виновата, но Хосе... он обнимал меня, пытался поцеловать, даже порвал на мне майку, как бы в шутку, заставляя меня раздеться. А Дэвиду было все равно, он валялся на диване и смеялся. И я ушла.

Миа замолчала и неподвижно смотрела на свою почти полную чашку кофе, словно гипнотизируя ее. О чем она думала, какие мысли посещали эту красивую загадочную головку, да и посещали ли вообще? Теперь мне понятно, что произошло: мальчишка на неделю увлекся тобой, а потом, когда интерес пропал, не знал, как от тебя избавиться, и наглотался всякой дряни!