Неудобная женщина - Стефани Бюленс

— Один мой клиент оказался… замешан, — сказала я. — И я ищу способ вытащить его из этой истории.

Он помолчал, задумавшись.

— К черту все, я умираю, — сказал он наконец. — Врачи говорят, мне месяц остался. Так что какая разница?

Он склонил голову на правое плечо.

— Что хочешь знать, детектив?

— Все, что тебе об этом известно, — сказала я.

— Бордель этот где-то у черта на куличках, — буднично начал Девайн. — Туда ходили всякие шишки. Киномагнаты. Юристы в пижонских костюмах и политики. И это всегда меня удивляло, ведь они могли позволить себе самое лучшее. Первосортных шлюх. Роскошные отели. Но этим подавай что похуже да погрязнее. Наверное, то, что все происходит в убогой хибаре черт знает где, только прибавляет огоньку.

Он указал на знак в дальнем конце бара, запрещающий курение, после чего демонстративно вытащил сигарету и зажег ее.

— В барах для полицейских я могу делать все, что захочу, никто и слова мне не скажет.

Он произнес это тоном человека, которому недолго осталось, и поэтому он свободен от всего.

— И кто теперь держит Лолитавилль? — спросила я.

— Я слышал, что сейчас он закрыт, но, скорее всего, временно. Там заправляет шакалистая шлюха по имени Вики Пейдж. Такой отборной сучки свет не видывал.

Он откинулся на стуле с таким безмятежным видом, будто загорал на шезлонге у бассейна.

— Почему его закрыли? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Видимо, запахло жареным, и Вики решила перестраховаться. Это не впервые. Как-то сбежала девчонка, и ее долго не могли найти. В другой раз кто-то пронюхал об этом месте. Как только Вики чувствует угрозу, она прикрывает лавочку, пока все не уляжется. Так уж у нее заведено. Стоит приблизиться — она сворачивает бизнес и ложится на дно. Но едва дым рассеялся — она уже снова тут как тут.

Девайн явно хорошо знал, как все устроено.

— И это место всегда называлось Лолитавиллем? — спросила я.

— Нет, так его стали называть несколько лет назад, — легко ответил Девайн, будто принимал участие в социологическом опросе. — Когда клиентам захотелось свеженького.

— Свеженького?

— Малолеток.

— Ясно.

— Вики, конечно, была только рада, — сказал Девайн, — у нее нет никаких принципов.

А у тебя как будто есть, подумала я, но промолчала и перешла к следующему вопросу:

— А где…

— Минуточку, — перебил меня Девайн. — Я тут все соловьем разливаюсь. Неплохо бы получить парочку ответов от тебя.

— Хорошо.

— Кто рассказал тебе о Лолитавилле?

— Саймон Миллер.

Девайн был поражен.

— А что связывает тебя с Саймоном Миллером? — спросил он.

— Он мой клиент.

Мы были на равных и раскрывали то, что следовало держать в тайне. Назвав имя клиента, я тем самым дала понять Девайну, что доверяю ему, а значит, он может довериться мне.

В глазах Девайна вспыхнуло злобное предвкушение.

— Ты разгребаешь за Саймоном Миллером его дерьмо? — спросил он.

— Надо же на что-то жить, — сухо ответила я.

Девайн перекинул руку за спинку стула.

— Ни хрена себе, — пробормотал он.

Он выпустил струйку дыма мне в лицо. Судя по улыбке, он был крайне доволен собой.

— Как говорится, яблочко от яблони…

Я сделала вид, будто его замечание меня не задело.

— О чем ты? — спросила я.

Сделав длинную затяжку, Девайн снова выдохнул дым в мою сторону.

— Рвешься с места в карьер, — ответил он. — Как настоящая гончая. Уверена, что у тебя готовы ответы на все вопросы. Совсем как твой отец.

Он был слегка озадачен.

— Ты быстро продвигалась по службе, как и он, — заметил Девайн. — А затем раз — и уволилась. Почему?

— Возникли трудности, — ответила я. — Тяжело быть честным полицейским.

— У твоего отца тоже были с этим сложности, — кивнул Девайн.

Запрокинув голову, он расхохотался.

— «Неподкупный Монро Уилсон».

Тон, которым он это произнес, явно намекал на что-то грязное.

— Моему отцу легко было быть честным, — настойчиво возразила я. — Так что это было вдвойне несправедливо.

— Что именно?

— То, что моя мать обвинила его в продажности.

Девайн наконец-то докурил сигарету.

— У твоей матери кишка была не тонка.

— Что? — издевательски переспросила я. — С каких пор нужна смелость, чтобы кого-то оболгать? Разрушить чью-то карьеру? Опорочить порядочного человека?

— А может, она не считала его таким уж святошей, — многозначительно произнес Девайн.

— Ты думаешь, она правда верила в то, что сказала?

— Я всего лишь хочу сказать, что если ты когда-то считал кого-то образцом порядочности, узнать о своей ошибке будет особенно тяжело. Тебя обвели вокруг пальца. Тот, кого ты якобы знал, тот, кем ты восхищался, оказался совсем не тем человеком. Просто очередной лжец. Очередной обманщик. Очередной нечестный полицейский.

Его взгляд был полон боли — я помню такой же взгляд у своей матери.

— Моя жена тоже во мне разочаровалась, — сказал он.

Он постарел на глазах.

— Наверное, больнее всего падать, если когда-то стоял на пьедестале, — добавил он.

— Но мой отец не…

Девайн взмахом руки оборвал меня.

— Что толку ворошить прошлое. Забудь об этом.

— Забыть? Как? Она уничтожила его! Это нельзя забыть. Или простить.

Девайн пожал плечами.

— Она представляла опасность. Указывала пальцем. Заявляла, что у нее есть доказательства.

— Она не говорила, что у нее есть доказательства, — сказала я.

— Еще как говорила, — ответил Девайн.

Лукавая улыбка и убийственно серьезный тон.

— Она собиралась показать их Гарри Григгсу.

— Гарри Григгсу?

— Гарри был тогда главой отдела внутренней безопасности, — пояснил Девайн. — Он всегда носил белые льняные костюмы и шляпу в тон. Поэтому его прозвали Гарри — белый рыцарь.

Девайн был совершенно уверен, что мир — это мерзкое, злобное место, где никто ни во что не верит.

— И вот твоя мать надумала все разболтать Гарри.

Он смял бычок.

— Ну, ты знаешь, чем это кончилось.