Война послезавтра - Василий Головачев

У конструкции возился молодой человек в таком же синем комбинезоне, какой был на Геннадии Терентьевиче. Увидев делегацию, он спрыгнул с тележки на плиты, вытирая руки ветошью.

— Готово, Вениамин Аркадьевич. Я подстыковал питание.

— Хорошо, — сказал Верейский.

— Вот наше детище, — гордо повёл рукой Белов.

— Желудочно-кишечный тракт, — хмыкнул Черняк, оглядывая конструкцию.

— Это всего лишь концепт для испытаний, — оскорбился начальник лаборатории. — Мы должны сначала убедиться в правильности идей, упаковать устройство в удобный носитель несложно.

— Извини, Василий Петрович, — сказал Черняк, — не хотел обидеть, просто ожидал увидеть какую-нибудь пушку.

— Форма излучателя не обязательно должна иметь форму пушки, — пробурчал Белов, остывая.

— Мой первый нейтрализатор был сделан вообще из термоса с парой катушек, — смущённо признался Геннадий Терентьевич.

— Объясните, что к чему, — попросил Зернов.

— Вот это генератор накачки, сердце неймса, — начал показывать Верейский, — это силовая система, управление, три резонансных контура, защитное кольцо, формирователь импульса.

Формирователь был похож на выхлопную трубу мотоцикла.

— Это и есть дуло?

— Дуло как таковое излучателю не требуется, но в принципе его некий геометрический аналог имеется.

— Понятно. Сами не включали?

— Упаси бог! — перекрестился Грушко.

— А если он как-нибудь повернётся и хлестанёт по нам?

Руководители испытаний переглянулись, посмотрели на конструктора.

Геннадий Терентьевич показал крепкие белые зубы.

— Боковые лепестки луча гасятся в зародыше благодаря контуру отражателя, — старик дотронулся до блестящего кольца у основания «выхлопной трубы», — а ориентацию создаёт не дуло, а процесс формирования импульса.

— Вы гарантируете?

— На сто процентов, — с достоинством выпрямился Геннадий Терентьевич.

— Приступим.

— Лучше всё-таки отойти, — пробормотал Грушко.

Черняк засмеялся.

— Если луч развернётся, от нас и в сотне метров останутся только рожки и ножки. Какова дальность выстрела?

— Выстрелом разряд назвать нельзя… — начал Верейский.

— На какое расстояние бьёт ваш нейтрализатор?

— По расчётам мощности этого генератора хватит на три километра.

— Включайте.

Геннадий Терентьевич и молодой техник влезли на тележку, повозились у самодельного пульта, поглядывая на экранчики следящих устройств, старик вдавил красную кнопку… и ничего не произошло! Лишь на мгновение от «выхлопной трубы» протянулся к стенке тоннеля маслянистый столб взвихрённого воздуха. Дыру в стене диаметром около полуметра, крестообразную в сечении, заметили не сразу, пока не растаял материал стены — суглинок.

Из груди Черняка вырвался выдох.

Что-то быстро заговорил Белов и умолк.

Зернов обошёл тележку, приблизился к стене, оглядел дыру, оглянулся.

— Длину распада можно измерить?

— Да, конечно, мы специально взяли лазерный измеритель, — засуетился Белов, приходя в себя.

— Размер дырки везде одинаков по длине пробоя?

— Нет, к середине импульса объём должен увеличиваться параболоидально, это примерно раз в десять больше, чем в начале.

Зернов вернулся к тележке, Черняк и остальные свидетели испытаний, оглядев дыру, присоединились к нему.

Пока измеряли длину пробоя, перебрасывались короткими, ничего не значащими фразами. Белов был возбуждён и нервно курил в сторонке. Геннадий Терентьевич с помощником колдовали у конструкции, им помогал Верейский. Наконец измерения закончились.

— Длина пробоя — три километра двести метров, — доложил эксперт, вытирая потные руки платком. — В полном соответствии с расчётами.

Зернов кивнул, помолчал, посматривая на установку, глянул на лица обступивших его людей.

— Мы сможем использовать неймс в наших целях? Для гашения ионосферных линз и нейтрализации погодных аномалий?

— Теоретически можем, — сказал Верейский.

— Практически?

— Можем, — оскалился Белов; его буквально трясло от возбуждения. — В принципе возможно создание Н-бомб и Н-гранат с ограниченным радиусом действия. Если бросить такую гранату, она создаст сферический фронт деструкции молекул и в радиусе трёх, пяти, десяти метров «выроет яму», заполненную атомарной взвесью, лишённой электрических потенциалов.

— Потом начнётся рекомбинация, — заметил Верейский.

— Да, начнётся, атомы соберутся в молекулы, но если мы говорим о воздухе, это будет уже иной объём, понимаете! С другим давлением, с другим полевым наполнением.

— Давайте ещё стрельнём, — предложил оживший Грушко.

— Экспериментируйте, — сказал Зернов, — потом доложите о результатах. Как скоро можно будет изготовить опытный образец? Такой, чтобы его можно было переносить и показывать высокому начальству?

Белов и Грушко посмотрели друг на друга.

— Две недели, — неуверенно сказал директор завода.

— Неделя, — твёрдо сказал Зернов, протянул руку изобретателю. — Спасибо огромное, Геннадий Терентьевич! Ваш неймс тянет гораздо больше чем на Нобелевскую премию, хотя и это от вас не уйдёт. Он тянет на глобальное обеспечение безопасности страны!

— Да что там, — смутился и растрогался старик. — Служу России.

Уже в машине Черняк, усаживаясь на заднее сиденье, проговорил задумчиво:

— А ведь мы создаём колоссальной убойной силы оружие, Денис Самойлович. Ни у кого и близко ничего такого нет, вообще не существует аналогов.

— Я об этом давно думаю, — сказал командующий, взглядом давая команду водителю ехать. — Придётся докладывать министру, мы не можем хранить открытие в секрете.

— Не можем. Но у нас заберут Пахомова.

— Заберут, не заберут — не имеет значения, всё равно мы воспользуемся этим дезинтегратором первыми. А пока обеспечь Пахомову суперохрану. А лабораторию переведи на режим закрытого «почтового ящика».

— Слушаюсь, товарищ генерал.

Мяч взлетел над сеткой невысоко, но Афанасий успел его смахнуть в темпе взлёта, и игра закончилась победой его команды, в которую вошли все члены спецгруппы, в том числе сержант Петя Бугаев, игравший в волейбол, по его признанию, всего второй раз в жизни.

— Ура! — закричали игроки, с треском хлопая друг друга по подставленным ладоням.