Что мы пожираем - Линси Миллер

– Ты в порядке? – спросил он.

Он все еще старался держаться от меня на расстоянии и не прикасался ко мне.

Я жестом показала ему, чтобы он подошел ко мне и потерла воротник его пальто. Дверь могла заставить нас видеть и слышать вещи, которые не были реальными, но она не могла изменить осязание.

– Все хорошо, – я потерла его пальто между пальцами и отступила назад. – Дверь играла со мной раньше. Много времени осталось до жертвоприношения?

– Нет, – он промычал и откинул голову. – Что-то случилось? Твой грехотворец… взволнован.

– Да, – сказала я и провела пальцами по губам. В животе у меня заурчало. – Я не хочу об этом говорить.

– Хорошо. Пока ты утверждаешь, что с тобой все в порядке, – он поднял было руку, словно хотел коснуться меня, но одернул ее. – Пойдем. Я покажу тебе, где встать.

Суд над жертвой состоялся сегодня утром. Он во всем сознался, был признан виновным благоосененным суда и советом. У него не было семьи, поэтому наблюдать за казнью пришли пэр и советник. Надеюсь, когда члены суда и совета увидят Дверь, они будут поддерживать Алистера дольше. Нам нужно больше времени на исследования Двери.

Я все сильнее боялась, что она откроется, вне зависимости от того, что мы ей предложим и что сделаем.

Мимо меня вихрем промчалась Карра Шервилл. Я услышала шорох ее голубой шелковой рубашки и почувствовала едва заметный аромат ее духов. Рубашка была с глубоким вырезом, чтобы продемонстрировать вырезанный у нее на груди знак Порядка. Он был маленьким и аккуратным – и был так непохож на большой неряшливый знак на груди Карлоу, что я уставилась на нее, потому что этого не могла сделать она.

В пещеру вошли еще люди – трое из них были пэрами, которых я не знала. У каждого на груди был знак. Алистер старался не подходить к женщине, на груди которой были красные чернила Хаоса. Я бросила взгляд на зеленый знак Жизни на груди женщины, стоявшей рядом со мной. Она пришла последней. Шервилл не поклонилась ей, только склонила голову. Получается, она – член совета.

Здесь было по одному осененному со знаком каждого бога – два советника и три пэра. Учитывая, как мало грехоосененных, и что двуосененный был всего один, пэр с белым знаком Смерти должен был быть единственным в своем роде. Гиацинта Уирслейн мертва – связан ли с ним хоть кто-то?

Алистер откашлялся и поднял голову. В мерцающем свете стекла его красных очков казались черными.

– Мне бы хотелось, чтобы все кончилось быстро. У вас есть последнее слово?

Жертва покачал головой. Жидкие волосы свисали ему на лицо, на его запястьях висели ржавые кандалы. Какое лицемерие! Благодаря мне Уилл смог этого избежать. Он позволил мне предложить свою жизнь в обмен на его невиновность – хотя с самого начала знал, что виновен. Сейчас все жертвы должны были быть признаны виновными или должны были сами сознаться в своих преступлениях. Но как быть с теми, кого убили несправедливо? С теми, кто страдал, пока Уилл плел заговоры? Цинлира подвела их.

– Я не буду затягивать, – сказал Алистер. – Встаньте здесь.

Хана поставила мужчину перед Алистером, прямо на границе с Дверью, и его ноги погрузились в грязь. Дверь снова была комнатой моей больной матери. Я не заметила перемены, все выглядело так, как всегда. Алистер взглянул на мужчину и вытащил из рукава иглу. Хана отступила и встала у него за спиной.

– Пируй, – сказал Алистер.

Он вонзил стальную иглу мужчине между ребер, и вытащил ее одним плавным движением. Мужчина ахнул и вздрогнул. Алистер толкнул его к Двери. Она открылась. Меня пробрала дрожь. Я спрашивала Алистера, откуда он знает, что Дверь нужно кормить. Тогда он ответил, что Дверь сама говорит об этом.

Дверь захлопнулась, старое дерево затрещало и посыпалось щепками. Я ахнула. Меня накрыла волной желания – настолько сильного, что я чуть не согнулась пополам. Мои творцы обвились вокруг моих рук. Я сцепила их за спиной.

– Не сегодня, – прошептала я.

Я не выдержу еще одну битву с Дверью.

Дверь затряслась, как будто что-то постучало с другой стороны, и пэр отступил назад. Жертва поднялась в воздух головой вниз, как будто его схватила за ногу огромная рука. Дверь полностью открылась. Петли скрипели точно так же, как в комнате моей матери. Невидимые руки подхватили мужчину и медленно втащили его в открытую дверь. Из его груди капала кровь, и капли исчезали, как только падали на красную землю.

Ни хруста. Ни жестокой расправы. И никаких откровений о том, что находится за Дверью или как держать ее закрытой.

– Пируй, – повторил Алистер, – и закрывайся.

– Трусиха, – пробормотала я, и мои творцы радостно зарычали. – Давай, прячься.

Но Дверь закрылась, и все мы остались в неведении.

После жертвоприношения я взглядом дала понять Алистеру, чтобы он задержался. Он попросил Хану проводить членов суда и советницу наверх, протирая иглу белым носовым платком. Красные полосы сильно выделялись на белой ткани и были почти незаметны на его черных перчатках. Чтобы не было видно пятен крови, ему бы стоило вытирать ее ими, но Алистер еще долго натирал иглу платком после того, как она стала безукоризненно чистой. Каждый из нас как-то выдавал свои чувства.

– Алистер, – сказала я, – ты думал, я сбегу?

– У меня хорошая память. Конечно, ты бы так и сделала, – он фыркнул и убрал иглу в потайной чехол на руке. – Но потом ты подсказала мне, как тебя удержать. Мне даже не пришлось предлагать тебе сделку.

– Нет, я выпалила это и протянула тебе нож для резьбы по дереву, – я закатила глаза. Петли Двери насмешливо заскрипели. – Нам остается только жить с последствиями совершенных нами поступков. Ты знаешь, почему Уилл Чейз хотел тебя убить?

– Полагаю, тут нет ничего нового, – он поднял одно плечо и медленно опустил его. – Кто не хочет моей смерти?

– Я не хочу твоей смерти, – сказала я. – По крайней мере – сейчас.

Он усмехнулся.

– Спасибо за честность. Нет, его мотивация мне неизвестна. Тебе придется узнать это самой. Та грехоосененная сбежала несколько лет назад. Моя мать назначила за нее награду. Она принесла людям, с которыми связалась, больше денег, чем они получили бы, вернув ее нам. Ее грехотворец ни в какое сравнение не шел с моим, но других грехоосененных я не встречал. На самом деле я не встречался с ней, я только чувствовал, что она пытается уничтожить меня.

– И ты бросился в погоню? – Я обошла его и обратила пристальный взгляд на Дверь. Она снова приняла форму двери в комнату моей матери, и из щелей на меня смотрело множество бледно-голубых глаз.

– Да, – сказал Алистер, проследив за направлением моего взгляда. – Мне нужен был грехоосененный. Но вместо этого я нашел тебя.

– И того, который пытался тебя убить, – сказала я.