Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков - Сара Гильям

«Если наши дети общаются в основном в интернете, то уже неважно, кто какого пола, – заметила Эми. – В конце концов, они с кем-то познакомятся лично, но первый этап знакомства проходит в режиме онлайн, поэтому теперь они общаются друг с другом прежде всего как личности».

Солнце стало клониться к закату, и то один смартфон, то другой стали жужжать от напоминаний о чем-то и от текстовых сообщений, и тогда мы задали вопрос этим мамам о том, какие жизненные цели они ставят перед своими дочерями.

«Я хочу того же, чего и моя мама хотела для меня, – ответила Жанин. – В конце концов, моя дочь должна доверять внутреннему голосу. Что принесет ей счастье, то сделает счастливой и меня».

«Я не хочу, чтобы все в жизни Алисии крутилось вокруг денег. Я хочу, чтобы она помогала другим людям», – сказала Консуэла.

«Мы подолгу спорили о ее будущем. Я бы хотела, чтобы она от души занималась чем-то и полностью погрузилась в это занятие, только надо понять чем, – сказала Анна. – Она сейчас пытается познать себя. Надеюсь, она осознает свою многогранность и будет прислушиваться к голосу собственного разума».

Матери из нашей фокус-группы были самые разные, у каждой своя жизнь, разная этническая принадлежность и уровни дохода, но все они, в сущности, желали своим дочерям одного и того же. Они хотели, чтобы их девочки выросли здоровыми, справлялись с поставленными перед ними задачами и были верны самим себе. На протяжении десятилетий эти цели не изменились.

На примере Даники и Секвойи можно убедиться в существовании положительных отношений между матерями и дочерями. Они удивительно искренне и успешно общаются друг с другом и сообща занимаются домашними делами. Но им знакомы те страхи, которые отравляют жизнь во многих современных семьях.

Секвойя, 14 лет, и Даника

«Я выбрала для нее имя за восемь лет до ее рождения, – начала свой рассказ Даника. – Моя мама погибла в автокатастрофе. Она исповедовала религию Викка, связанную с культом сил природы, поэтому когда она умерла, все женщины в семье собрались и провели на ферме погребальный обряд. В тот день я объявила, что если у меня когда-нибудь родится дочь, то я назову ее Секвойя, что означает “столп силы”».

Даника протянула руку, чтобы нежно взъерошить непокорные кудри дочери, и продолжила: «Моя мама растила меня одна, так что мне не страшно быть матерью-одиночкой. Когда после нескольких встреч с отцом моей дочери я забеременела, все уговаривали меня сделать аборт, да и я сама об этом подумывала. Но потом позвонила подруге, и она сказала: “Знаешь, ты вполне в состоянии оставить этого ребенка”. Мне очень важно было услышать эти слова, потому что в глубине души я знала, что очень хочу, чтобы у меня была маленькая Секвойя».

Я глянула на Секвойю и была готова, что она, как типичный подросток, вытаращит глаза, но девочка одобрительно улыбнулась маме, продолжая жевать морковку и приготовленный дома хумус из сладкого картофеля. Один из сторожевых псов ласково распластался у нее на коленях, и девочка почесывала ему пузо, продолжая жевать.

«С Секвойей было так легко, – сказала Даника. Она ущипнула дочь за щечку и спросила: – Ну а сейчас-то что с тобой стряслось?»

Мы все засмеялись, и она продолжила рассказ: «Первый год я жила с тетей и дядей на их ферме – мне же нужен был ночлег. Я не работала, поэтому могла спать рядом с малышкой. Но в конце концов мы стали жить только вдвоем. Так с тех пор и было».

«А какой была Секвойя в начальных классах?» – поинтересовалась я. «Мне жилось гораздо веселее, – присоединилась к нашему разговору Секвойя. – Мы хихикали по поводу и без повода. Когда мы делали дома уборку, то иногда бросали работу и пускались в пляс или бежали в столовую, чтобы потанцевать вместе».

«Я скучаю по таким вещам, – добавила Даника. – Она была таким живчиком. А теперь у нее поубавилось уверенности в себе. Я до сих пор краем глаза вижу, как она пританцовывает, но уже без меня. Я рада, когда она снова становится собой, такой же жизнерадостной и энергичной».

«Не хочу навязывать своего мнения, но, наверное, у вас были финансовые сложности», – предположила я.

Мама с дочерью дружно кивнули. «С деньгами всегда туго. Это все время было у нас темой для обсуждения, – сказала Даника, которая на тот момент работала помощницей юриста. – Она еще в садик ходила, а я уже внушала ей, что если она хочет получить образование, то ей нужно быть хорошей ученицей и заработать себе стипендию. Может быть, она слишком серьезно тогда к этому отнеслась… Это плохо на нее повлияло, она очень беспокоится об этом. Я постоянно была в напряжении по поводу того, что мы можем себе позволить, а что нет. Я постоянно объясняла, что получим зарплату и тогда купим то, что хочется или что нужно, а пока придется подождать».

«Как вы умудрялись справляться с финансовыми трудностями, как вам хватало на все расходы?»

«Я отправила ее в начальную школу, где учились дети разных национальностей и из семей с разным уровнем дохода. Я не хотела, чтобы она переживала из-за того, что на ней одежда из секонд-хенда. Для меня это было важно. Я считаю, что мне удается сводить концы с концами, и в основном у нее есть все, что ей хочется. Надеюсь, что она не ощущает себя неблагополучной или бедной. Я всегда старалась донести до нее мысль, что хочу обеспечить ей благополучную жизнь, но делать это мы будем в рамках бюджета».

Секвойя улыбнулась и вклинилась в разговор: «Мы – одна команда, вот такие, какие есть. Я всегда понимала, как у нас с деньгами, да и на что бы мне такая куча денег? Я и без миллиона долларов никогда ни в чем не нуждалась, и у меня было все, чего я хотела. Я не чувствую себя бедной».

«Ты встречалась с кем-нибудь, пока растила Секвойю?» – спросила я у Даники.

«Как только у меня родилась Секвойя, то как отрезало, – ответила она. – Я знаю, что никто не будет любить мою девочку так, как я. Вот моя мама встречалась с мужчинами, когда я была маленькая, и для меня это было не очень хорошо. Нет ничего хуже, чем чувствовать себя не в своей тарелке в собственном доме».

Она повернулась к дочери и посмотрела на нее. «К тому же мне никогда не бывает одиноко. Я не думаю, что жила бы лучше, если бы у меня кто-то был».

Я переключилась на разговор с Секвойей: «Вот сейчас ты учишься в средних классах школы. Что изменилось?»

«Я стала более саркастичной и склонной к пессимизму», – призналась Секвойя.

«Мне очень трудно, потому что хотя я мать, источник авторитета, мне понятно, что она будет делать свой выбор самостоятельно, – добавила Даника. – У нас и стиль общения изменился. Я понимаю, что она теперь сама по себе. Она – юная женщина. А я уже давно не жила под одной крышей с другой женщиной. Так трудно найти золотую середину, не мешая ей жить, но при этом оставаясь мамой».

«Я теперь чаще на тебя огрызаюсь», – тихо сказала Секвойя.

«Ну да, но мы же хорошо с этим справляемся», – ответила Даника.

«У меня все изменилось с общением, когда я перешла в шестой класс, – сказала Секвойя. – Я очень переживала из-за домашней работы. Когда я пошла в среднюю школу, там не оказалось никого из моих старых друзей, и мне было одиноко, пока у меня не появились новые. Очень трудно было туда вписаться. Я знала, что меня крутой считать не будут. Там я впервые столкнулась с детьми из обеспеченных семей, они такие легкомысленные и противные».