Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945 - Алла Бегунова

Перед отправкой случилось еще одно испытание: комбинированные и очень болезненные уколы для прививки от столбняка, холеры, дизентерии…

Экипировали 559 выпускниц Школы в конце ноября 1944 года основательно: новые хлопчатобумажные гимнастерки, брюки и шинели, шапки-ушанки, ватные телогрейки и штаны, теплое белье, портянки, варежки с двумя пальцами. Кануло в Лету то время, описанное Людмилой Павличенко, когда в действующей армии не хватало даже обычных винтовок. Девушки ехали на фронт со своими «снайперками» (в основном — винтовки Мосина с прицелом «ПУ», но встречались и «СВТ-40»), полученными в ЦЖШСП, пристрелянными, хорошо изученными, тщательно вычищенными и смазанными перед дорогой. Оптические прицелы — в брезентовых чехлах, окуляры закрыты кожаными колпачками. Для надежности сверхметкие стрелки обмотали прицельные приспособления еще и бинтами.

В вещмешках у ефрейторов и младших сержантов — сулой паек: брикеты концентратов из гречневой и пшенной каши, горохового супа. Из них на печках-«буржуйках», установленных в теплушках воинского эшелона, идущего на запад, они готовили себе еду. Имелись у них также черные ржаные сухари, пачки с чайной заваркой. Кроме того, на остановках бойцам выдавали селедку (вместо мяса — А.Б.).

Из Москвы до Минска поезд шел долго.

Настроение у девушек не было подавленным или печальным. Ведь они мечтали о том, как вольются в ряды доблестной Красной Армии, будут бить проклятых фашистов. Они пели свои школьные песни, в открытые двери теплушек смотрели на проплывающие мимо поля и леса, на станциях выбегали, чтобы подышать свежим воздухом, размять ноги, умыться холодной водой из колодца или водокачки. Сердобольные русские женщины встречали их на перронах разбитых бомбами вокзалов и старались угостить какой-нибудь домашней снедью. Говорили им: «Может быть, и моего кто-то угостит…»

По прибытии в Минск снайперы выгрузились из вагонов-теплушек, построились на перроне. Не без удивления взирали встречающие их офицеры на приехавшее из столицы пополнение. Более полутысячи девушек в возрасте 18–20 лет в новеньких необмятых шинелях, розовощекие, стройные, подтянутые, с винтовками, которые по команде поставили у ноги. Тут закадычным подругам и пришлось попрощаться. Их отделениями численностью по десять — двенадцать человек направляли в разные полки и дивизии, даже — на разные фронты. Например, ефрейтора Клавдию Пантелееву в паре с Марией Чигвинцевой — в 1152-й стрелковый полк 344-й дивизии; младшего сержанта Юлию Жукову в паре с Галиной Лепешкиной — в 611-й стрелковый полк 88-й дивизии 3-го Белорусского фронта; ефрейтора Антонину Захарову в паре с Ольгой Важениной — в штаб 143-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта; младшего сержанта Александру Назаркину в паре с Зинаидой Вершининой — в 508-й стрелковый полк 174-й дивизии…

Очень ждал пополнения командир 609-го стрелкового полка полковник Гришаев. Наконец, раздался звонок из штаба 139-й стрелковой дивизии: «Пополнение просил?» — «Так точно, товарищ генерал-майор!» — «Встречай. Это — снайперы». — «Огромное вам спасибо, товарищ генерал-майор!»

Полк стоял в обороне, немцы — за нейтральной полосой в четыреста метров. С наблюдательного пункта в бинокль хорошо видно, как они спокойно прохаживаются по траншеям, телефонную связь налаживают, боеприпасы на передовую подносят, у штабных землянок и складов запросто, на виду караулы меняют. Кто мог нарушить их покой при позиционной войне? Только снайперы…

Командир полка, радуясь, поехал в штаб дивизии, который занимал деревенскую школу. На заснеженный двор вышло солдатское отделение численностью в десять человек. Гришаев присмотрелся и ахнул: да ведь это девчонки! Построились, командир отделения отдала рапорт, бойцы не очень стройно, звонкими девичьими голосами ответили на приветствие комполка: «Здравия желаем, товарищ полковник!» Ошеломленный офицер задал им вопрос, совершенно, как он потом понял, неуместный:

— Девушки, а вы стрелять-то умеете?

— Мы Центральную женскую школу снайперской подготовки закончили, товарищ полковник, — с некоторой обидой ответила за всех младший сержант Надежда Кирьян.

«Милые вы мои, — подумал тогда Гришаев, — вас бы машинистками в штаб, или в госпиталь, или во вспомогательные, тыловые службы — картошку к солдатскому харчу чистить, — в общем, куда-нибудь подальше от передовой. Что вы в окопах делать будете? Фронтовая служба — занятие непростое, нелегкое. Как Суворов про солдата говорил? “Руки у него в крови, но совесть чиста…” Так вам ли в кровь эту окопную, в ярость штыковых атак лезть? Эх, девушки, девушки…»

Однако приказ есть приказ, и полковник отправился вместе с необычным пополнением на позиции вверенной ему воинской части. В первую же неделю Гришаев понял, что подготовка у девчонок неплохая: умеют маскироваться, правильно оборудуют снайперские засады, метко стреляют. С энтузиазмом они взялись за дело и быстро отучили немцев от вальяжной жизни. Пленные гитлеровцы стали сообщать, будто командование их предупредило: на фронт прибыл отряд знаменитых сибирских богатырей-охотников, которые бьют без промаха. В 609-м полку немало шутили на эту тему: наши девчонки — сибирские богатыри! Но если говорить серьезно, то результаты были отличные. После первого месяца службы у каждой на счету — по пять-семь уничтоженных врагов. Полковник Гришаев, отдавая должное их мужеству и умению, охотно писал на снайперов представления к правительственным наградам. Первой орден Красной Звезды получила Надежда Кирьян.

Сержант Кирьян погибла летом 1944 года в боях на реке Свислочь. Она и ее напарница Анна Комарова отправились в рейд с группой полковой разведки. Но разведгруппа внезапно натолкнулась на немецкую засаду. Неравная схватка произошла в невыгодных для русских условиях. Надежда отстреливалась до последнего патрона, потом поднялась во весь рост с гранатой в руках, но тут фашистская пуля попала ей в сердце.

В письме, отправленном родителям незадолго до своей смерти, Надя писала о долге солдата, о победах, покупаемых ценою жизни. Правда, очень скупо рассказывала она о своей службе, о том, каково это — убивать людей. Но воспоминания других выпускниц ЦЖШСП о первом бое сохранились.

КЛАВДИЯ ПАНТЕЛЕЕВА (Калугина):

…Нас было, наверное, человек 12, и вот Надя Логинова (ее потом ранило), поползла в сторону немцев на нейтральную полосу, а нейтральная полоса вся заминирована. Еще только первый день — мы так боялись! Крикнули погромче: «Надя! Сюда! Сюда!» Она вернулась, и мы поползли. Приползли в ту траншею, она вся в снегу. Снег шел, наверное, несколько дней. Немцы чистили открыто траншеи. В этот день можно было хоть десяток фрицев убить. Но, понимаете, убить человека в первый раз! У нас разные люди были, одна из партизан была — Зина Гаврилова, другая — секретарь комсомольской организации — Таня Федорова. Мы с Марусей Чигвинцевой только смотрели. Мы так и не смогли нажать на спусковой крючок, тяжело. А они открыли счет. И когда мы вечером пришли в землянку, начали обмениваться впечатлениями, мы ничего с Марусей не смогли сказать и всю ночь ругали себя: «Вот трусихи! Для чего мы приехали на фронт?» Ну, нам обидно стало, почему они открыли счет, а мы нет?..