Мировой кризис. Восток и Запад в новом веке - Тимофей Сергейцев

В ходе перестройки КПСС, русская политическая монополия, самоликвидировалась: собственно, перестройка и была этой самоликвидацией. Европа осталась один на один с внешней властью и политической монополией «демократизации» в лице США. Русское историческое имперское государство вышло из-под 75 лет политического пресса крайне ослабленным во всех основных государственных функциях, включая социально-экономические, а также фрагментированным по территориально-национальному измерению.

Эта фрагментация привела к затяжной многоочаговой гражданской войне на постсоветском пространстве – между Арменией и Азербайджаном, в Таджикистане, Грузии (Абхазии), Югославии. Эта война продолжается и сегодня в форме противостояния Украины и России, других конфликтов на постсоветском пространстве. Однако Россия стала лидером трудного и долговременного процесса по историческому воспроизводству и развитию государства как универсальной цивилизационной формы.

Эта историческая реальность обратна утверждениям тоталитарной неолиберальной пропаганды о необходимости ослаблять государство и дальше. Напротив, мы должны идти от фактически полного бессилия и атрофии государственных институтов к восстановлению исторической роли, функций и назначения государства.

Между тем внешнее политическое доминирование и тотальная власть США над Европой, захвативших оставленные Россией территории, не только не скорректировали политическую позицию «демократизации», но лишь углубили и усилили давление в направлениях, принятых еще в 1945-м.

На историческую авансцену немедленно был выдвинут цивилизационный проект принципиально негосударственной организации большого континентального социума: Европейский союз как начальный шаг в этом направлении.

ЕС по самому замыслу и принципу устройства не должен быть субъектом власти, несущим политическую ответственность (таково государство). Власть полностью выведена за пределы ЕС и принадлежит США. Он не должен и не может иметь собственной системы безопасности и армии, эта функция передана НАТО, куда в качестве руководящей силы входят опять же США, но также и такие сильные в военном отношении, но не входящие в ЕС страны, как Турция.

ЕС не имеет собственной финансовой системы – бюджета и налогов, но имеет при этом общую валюту (пусть и не для всех членов). ЕС имеет правительство, фактически неподотчетное его населению (обеспечение этой неподотчетности – основная функция евробюрократии). Он создал пространство свободного перемещения людей, но не имеет общей полиции для контроля за этим перемещением. ЕС не может охранять свои границы как целое. ЕС – это чисто бюрократическая единица.

Все вышеописанное политическое хозяйство ради краткости называется «европейским единством», хотя этот политический проект имеет существенно неевропейское, заокеанское происхождение и позиционирование.

Помимо очевидной десуверенизации, возведенной в ранг краеугольной «европейской ценности», этот неевропейский политический проект по созданию континентального негосударства преследует также сугубо заокеанские цели деиндустриалиции Европы и ее деидентификации, также оформленные в «европейские ценности» т. н. постиндустриального развития и мультикультурализма.

По достижении критических рубежей в этих процессах (до этого осталось ждать недолго, главное уже позади) центр бывшей «европейской цивилизации» окончательно и бесповоротно сместится в США, за что, собственно, и ведется политическая борьба с Европой, что и является проектным содержанием тезиса об американской исключительности.

Правда, США сами не являются исторической колыбелью «европейской», или «средиземноморской» цивилизации: они – территория импорта, ущербная в культурном отношении и не доказавшая пока способности к историческому воспроизводству. Россия имеет к задаче сохранения и воспроизводства европейско-средиземноморских традиций цивилизации и культуры куда большее отношение. Исторически Россия – их первая и основная «резервная копия».

Отвлечемся от таких украинских политических проблем, как ее католические области с их расистской пассионарностью, а также от режима внешнего американского управления и власти. Главная историческая ошибка Украины в европейском вопросе заключается в том, что Украина «стремится в Европу» (чтобы это ни значило), вместо того чтобы тащить Европу к себе, но не как товары для сбыта, естественно, а как культуру, технологии и институты. Такая задача не только не ставилась украинскими политиками, но даже и не обсуждалась ими как теоретически допустимая.

Неудивительно, что евроскептицизм, то есть растущие подозрения об истинных целях и последствиях создания ЕС, органично выливается в недоверие к украинской политике, не желающей знать о подлинных тревогах европейцев и занявшей в отношении Европы открыто иждивенческую, потребительскую и паразитарную позицию.

Бывший мэр Лондона, а ныне министр иностранных дел Великобритании Борис Джонсон заявил, что Евросоюз есть продолжение исторических планов Наполеона и Гитлера, но, может быть, несколько другими средствами. «Наполеон, Гитлер, разные личности пробовали это, и это заканчивается трагически», – заявил Джонсон.

Сравнение эпатажное, вызвавшее бурную общественную реакцию: остается неясным, кто же в данном случае новый Наполеон или новый Гитлер?

Идеям и проектам о «единой Европе» много столетий, первым их воплощением была Древнеримская империя, так что тут ничего принципиально нового нет. Однако суть проекта и идеологии, реализующихся после Второй мировой войны, действительно имеет некоторые особенности. Главная из них заключается в том, что имперская, публичная и объявленная власть над «объединенной» Европой, к которой стремились и древние римляне, и Наполеон, и Гитлер, должна была быть заменена непубличными, скрытыми механизмами управления. В этом суть нового объединительного проекта, который навязывают Европе США.

Институты брюссельской евробюрократии, которую никто не избирает, позволяют работать с каждым чиновником персонально, применяя различные механизмы «мотивации», зависимости, вербовки. Эти же институты серьезно ослабляют и ограничивают возможность национальных правительств, а значит, с ними тоже можно работать индивидуально, создавая им проблемы, а затем предлагая «помощь» в их решении и преодолении.

Важнейшими инструментами управления новой объединенной Европой является полноправное членство в ней таких государств, которые абсолютно не являются суверенными и находятся в полном подчинении США. Прежде всего это страны Прибалтики, но не только.

Весь разнообразный инструментарий позволяет США, не властвуя над Европой, а значит, и не принимая непременно связанной с такой властью ответственности, осуществлять управление западной Европой.

За этим тезисом не стоит никакой конспирологии и «теории закулисы». Просто современная геополитика. Например, продвигаемый США проект Трансатлантического торгово-инвестиционного партнерства известен, однако содержание договоров до сих пор запрещено к публичному общественному раскрытию и обсуждению, а утечки указывают на то, что заключение такого соглашения приведет к полной экономической, а затем и политической десуверенизации европейских стран.