Моё имя - Анастасия Соболева

Слова Ады, сказанные мне в первый день нашего знакомства, запечатлелись в памяти, как нечто нестираемое. Более того, я отлично знал тому причину: за десять лет мира и скуки я почти что забыл, как именно стал «великим» королём. Следуй я правилам — и эксили до сих пор умирали бы с голоду вместо того, чтобы нежиться в изобилии.

— Но другие тебя не поймут! Вся эксильская верхушка может стать твоим врагом!

— Меня это не сильно волнует. Я всегда могу усмирить их с помощью метки, да и к тому же… Я их своими врагами уже давно считаю, нет ничего плохого, если мы, наконец, разделим хоть одно общее чувство.

— Она тебя просто околдовала! Эта девушка, этот человек — настоящая колдунья! Ты же всегда верил и доверял мне, брат, так прислушайся и сейчас! Те решения, что ты принимаешь — не твои, а её.

— Лудо, ты — мой брат и единственный в этом мире родной эксиль, но даже тебе я не позволю так о ней отзываться. Эта девушка каждый день спасает меня от безумства, из которого я уже потерял надежду найти выход. Околдовала? О, нет, — она открыла мне глаза.

— Чтобы там ни было, ты… нет, вы не можете так поступить, ваше величество, ведь…

Возможно, из-за того, что я так и не отошёл от разговора с Пандорой, а, может, и от того, что все в этом проклятом дворце были настроены против меня, я вышел из себя. Полностью. Забыл, кто стоит передо мной. Забыл, что Лудо для меня сделал. Я просто забыл обо всём. Внутри кипел лишь гнев на эксиля, что так упорно отрицает столь дорогое мне.

— Заткнись, — от моего наполненного злобой голоса глаза Лудо широко раскрылись, — заткнись или очень сильно об этом пожалеешь. Ты забылся, Лудо Девериус: это ты здесь единственный, кто не имеет права указывать мне, что и как делать.

— Нет, я только…

Лицо Лудо перекосилось от боли, и он упал на колени, скрючившись пополам. О том, что сейчас чувствует брат, я знал лишь со слов других эксилей, но и их вполне хватало, чтобы понять: это адская боль. Сначала твоё тело окунают в кипящую лаву, а следом забрасывают на вершину Гималаев — и всё это с промежутком в миллисекунды. После же начинается самое страшное и интересное: невидимые для других щипцы, существующие лишь только у тебя в голове, начинают рвать тело на части. Кусок за кусочком. Когда же они добираются до сердца — смерть становится единственной вещью в твоём незавидном будущем.

Слава всему, у меня хватило сил вовремя остановиться. Лудо упал на пол, тяжело дыша и с застывшем в глазах ужасом. Живой, к моему облегчению. Вот она, сила короля, что внушает страх всем эксилям без исключения. Сила метки, способная убить когоугодно лишь одним словом или желанием. Сила настолько великая, что за десять лет я так и не овладел ею полностью.

Лудо начал потихоньку вставать, стараясь при этом не смотреть мне в глаза. По правде говоря, искать этой встречи я тоже не собирался, так как уже чувствовал сожаление о содеянном. За время моего правления Лудо не раз перечил мне, но, несмотря на это, я никогда не приручал его силой. Наоборот. В каком-то смысле мне даже нравились эти перепалки. Но почему-то в этот раз его слова не только заставили меня забыть обо всё на свете (на пару со здравомыслием), но и поднять руку на лучшего друга.

— Уходи, — сказал я ему, не найдя ничего другого, — и в следующий раз, пожалуйста, не забывай о том, кто я такой. Помни, что мне не впервой убивать членов своей семьи.

— Как прикажете, мой повелитель.

«Мой повелитель» резануло сердце не слабее, чем заговорённая сталь в своё время, так как было пронизано лишь холодом и безразличием. В тот момент я подумал, что, возможно, Ада была и права, назвав меня с утра дураком и идиотом.

— Лудо, я перегнул палку. Прости. Не знаю, что на меня нашло.

— Не волнуйтесь, мой господин, ведь, как-никак, вам не за что извиняться: за сегодня вы не сказали ни единого лживого слова. Вы — король, а я — слуга, и это — неоспоримая истинна. Не переживайте: я больше никогда не забуду о ней.

На этом он и ушёл, оставив меня в полном, удушающем одиночестве.

***

В тот вечер стук тарелок и стаканов вместо того, чтобы приносить обычное предвкушение, только раздражал. Вик в моих апартаментах накрывал вечернюю трапезу. На маленький двухместный столик вместить все блюда было просто невозможно, так что некоторые он оставил ждать на небольшой золотой тележке, служившей здесь для раздачи еды. Передо мной стояли тарелки с грибным супом, картошкой по-французски, сырными тарталетками, фруктовым канапе и ещё парой блюд, названия которых я даже не знал. Все эти вкусности в королевское меню принесла никто иная, как Ада, и я мог практически без сомнений сказать, что и сегодняшними приготовлениями к ужину руководила именно она. От Вика редко можно дождаться чего-то получше пюре или гречневой каши.

Ну и почему она тогда не здесь? После столь трудного дня увидеть её для меня — жизненная необходимость. А она вместо того, чтобы догадаться об этом, отлынивает от своих прямых обязанностей. Чёрт бы тебя побрал, Ада Норин!

Само собой, Вик просто не мог не заметить моё раздражение: с того момента, когда зашёл сюда, и до того, что происходило сейчас, он не переставал ехидно и всепонимающе улыбаться. Когда же мне, наконец, надоели его ухмылки, я остановил свой взгляд на покрытом морщинами лице с немым вопросом, выраженном в выставленном вперёд подбородке.

— Ваше величество, вы всё ещё ничего не попробовали, но у вас уже такое лицо, словно съели вы ничто иное, как зажаренный до корочки драконий хвост. Или, может быть, дело в том, что зажарила его вовсе не Ада?

— Пффф, — фырканье — это всё, что он услышал в ответ.

— Не стоит так беспокоиться: с ней всё в порядке. Она попросила меня подменить её вечером, поскольку слишком сильно вымоталась после всего произошедшего за вчера и сегодня. Когда я видел Аду в последний раз, она прямо с ног валилась. Так что, пожалуйста, позвольте ей отдохнуть.

— Ну раз так, то пусть отдыхает, — слишком мягкое окончание разговора мне не понравилось, и поэтому я быстро добавил, — в следующий раз, будь так добр, говори мне обо