Половецкий след - Андрей Анатольевич Посняков

сразу – к службе ратной вои твои привычны. А то заладили – отроцы, отроцы… Еще спрошу…

Запросто взяв Михаила под руку, воевода увлек того в сторонку да, понизив голос и взглянув со строгостью, спросил:

– Девки у тебя гляжу…

– Половецкий как родной ведают!

– А оружье?

– Могу показать…

– А и покажи! – Федор Анисимович азартно потер ладони. – Я людишек своих кликну. Вместе и поглядим…

Когда Лана с первого же выстрела выбила стрелой моченое яблоко, что держал в руке Велька, воевода восхищенно крякнул. Когда то же самое проделала Добровоя – уже из арбалета, – тоже подивился, но меньше.

– А ну как в бою нападут?

– На мечах иль на рогатинах страву хотите? – услыхав, деловито поинтересовалась Войша.

– Пусть будут рогатины… – подумав, воевода кивнул.

– Давайте бойца.

Стоявший неподалеку Ермил, наблюдавший за всем этим делом с крайне недовольным видом, побледнел и тихо зашептал молитвы…

Воин был как воин – высок, широк в плечах, кулачищи с мячи, рыжеватая борода лопатой. Звали его Иван, и прозвище было вполне подходящее – Оглобля.

– Деваху не пришиби, паря, – тихонько шепнул воевода. – Но место ее укажи.

Вот так: не пришибить, но указать…

Пришедшие встали в кружок на небольшом лужке, на круче, невдалеке от синего, сияющего в лучах солнца Днепра. Ратнинская юная ватага и воины воеводы, так сказать – личная гвардия.

Поединщики медленно сходились, сжимая в руках тяжелые короткие копья – рогатины. С рогатиной такой – на медведя, да и в бою хороша. Угрожающе сверкнули широкие – почти что плоские – острия… Воин, подойдя, выжидал… И Войша ударила первой…

Ловкая, сильная, с плоской грудью, в мужских портах и рубахе, она сейчас ничем не напоминала девушку – разве что простой, без ленты, косою. Вытянутое плоское лицо, бесстрастный взгляд робота…

Неуловимое движение – и… Оп!

Оглобля едва успел увернуться! Чуть бы промедлил – полчерепа бы снесло! Отпрыгнув в сторону, Иван выбросил копье вперед… туда, где только что была Добровоя… Но вот была – и нет… И здесь нет… И там…

Зрители засмеялись – уж больно нелепо выглядел Оглобля, терзавший ударами пустоту!

Михайле он почему-то напомнил боксера – «бой с тенью», есть такой боксерский прием. Впрочем, не только боксерский…

Между тем Войша осмелела и, упав на левое колено, выставила копье так, что зацепила соперника за ногу… Дернула! Оглобля не удержался на ногах, упал… Правда, тут же вскочил – вот что значит выучка. Прям ванька-встанька – оп! – и поднялся!

Рассвирепел, замахал копьем, что твоя мельница… Под эту-то «мельницу» девчонка и поднырнула, ударила тупым концом копья в пах… Отпрыгнула…

Неудачно! Оглобля-то оказался не только силен, но и умен, и ловок – быстро наступил на чужую рогатину ногой, прижал к земле… Добровоя и дернула бы, да силенок не хватало.

А Иван вдруг засмеялся, запрокинув голову. Бросив копье, поклонился девчонке в пояс:

– Хорошо бьешься, дщерь! Как бы все такие бабы были, так бы и не женился никто.

– Но-но! – схватившись за меч, выскочил вперед Ермил.

Народ грохнул смехом. Михаил тут же прикрикнул на своих:

– А ну – цыц!

– Есть, господин сотник!

Оба – и Ермил, и Добровоя – вытянулись, встали по стойке смирно.

– Обидеть тебя, девица, не хотел, – Иван Оглобля виновато развел ручищами. – Уж извиняй, коли что не так. А вот это…

Ловко подобрав рогатину, он вдруг протянул ее Войше:

– Владей! От чистого сердца подарок. Девчонка замялась, потом улыбнулась в ответ, поклонилась, вытянула руки:

– Подарок приму с честию. Но и ты от меня прими… Ермиле, дай нож.

Без лишних слов смуглоликий отрок отстегнул от пояса нож в синих сафьяновых ножнах. Протянул подружке, а та уж – сопернику…

– Добрый нож! – вытащив клинок, заценил Иван. – Сам собою затачивается. Давно таких не видал.

– Нашей работы, из Ратного, – сотник не преминул похвалиться – рекламу сделать. – Тут вон и мастерской клеймо, и самого мастера.

– Ратное, – прочитал Оглобля – грамотным оказался, кто б подумать мог? – Тимофей-коваль.

– И у меня, у меня такой же! – вытаскивая ножик, совсем по-детски похвастал юный Изяслав. – Эвон, подписан даже на рукояти – «Зслв нж», дескать «Изяслава нож». А нож добрый, да!

За сим и расстались, воевода же Михайлу на обед пригласил, как и всех своих сотников. Не только обедали, напутствие выслушали… Сам князь Мстислав Владимирович не побрезговал, шатер боярина своего посетил, да и отпил, и откушал!

Михаила между прочим вспомнил:

– Повзрослел ты, сотник. Возмужал! Вижу, не зря мне за тебя обсказали…

Рекомендовали то есть. Еще б узнать – кто?

– А, княже, кто? – Михайла так и спросил – по-простецки…

Вот только ответа не получил – отвлекли князя вестями важными, такими, о которых он тут же и возвестил:

– Послание от царственного родича моего и пре-светлого брата Давыда Всеславича, князя Полоцкого… Азм ему еще раз писал – просил на половцев рать дати…

Голос князя звучал глухо и твердо. Долговязая, несколько ссутуленная, фигура его возвышалась в центре шатра, приковывая к себе все взоры. Светлые глаза пылали праведным гневом!

– Я так же, как и ваших князей, просил Давыда помочь… для всей Руси-матушки, для святого дела!

Мнози мне помогли, уважили… Да не меня – землю русскую! А что же Давыд? А то и прислал, что и допрежде…

Здесь князь зачитал дословно то, что было написано в послании полоцкого князя:

– Вот что пишет… Ты управляйся с Боняком Шелудяком; оба вы здравствуйте, а мы имеем дома что смотреть! А вы говорите – зачем снова на Полоцк идти? Да коли там князю веры нет? А? Что скажешь, верный мой Федор?

– А то скажу! Надо так надо, – воевода приосанился, глянул князю прямо в глаза. – С половцами покончим, возьмемся и за Полоцк! Так, люди?

– Так, так… – одобрительно загалдели все.

За это и выпили. За нашу победу. Именно так Мстислав и выразился, так и сказал.

Рано поутру рати выступили в поход. По хорошей, подсохшей уже дороге – торговому тракту на половецкий город Шарукань, некогда разрушенный во время такого вот похода, но уже снова отстроившийся, шумевший рынками и многоязыкой толпою. Еще бы – крупнейший в округе рынок рабов!

До Переяславля шли славно – и еды, и питья, и всего было вдоволь – земля-то своя. А уж потом, за каменной бабой, началась степь, и тут уж войско полагалось на свои обозы – там и питье, там и пища, там запасные кольчужицы, шлемы, щиты, копья… Много всего. Разведка же шла налегке… Насчет «языка» – сразу задание и получили. Сам