Половецкий след - Андрей Анатольевич Посняков

воевода напутствовал – хмурый. Еще бы! Кто-то явно работал на врага – в войске или рядом, в обозе. Потравили часть лошадей – в сено подсыпали отраву или в овес…

Нужны были «языки», пленники, те, кто могли бы рассказать о том, где находятся половецкие воины, где кочуют их вежи – роды…

На эту тему – о половцах – сотник много и часто разговаривал с Ланой, очень многое для себя узнав. Многочисленные половецкие орды состояли из многих племен, а те – из родов – веж. Племена как-то себя именовали – Лана знала далеко не все, в основном только поднепровских и лукоморских – кочевавших в районе Черного моря. Среди них девчонка припоминала каких-то бурчевичей, читеевичей, ольбревичей и всяких таких прочих, судя по всему, именовавшихся так по имени правящих родов. Воинские отряды – курени, состоявшие из рядовых воинов, возглавляли особые военачальники, хан же – к примеру, Тугоркан или Шарукан – главенствовал над всеми в своей орде, исполняя и властные, и военные функции.

Кроме, так сказать, равноправных половцев, в кочевьях проживали так называемые «колодники» и «челядь». Имелись еще и «чаги» – женщины-служанки. Колодники – пленники, исполнявшие функции домашних рабов, находились на низшей ступени социальной лестницы.

Главы больших семейств-кошей, принадлежавших к куреням, назывались «кошевыми». Курени состояли из семей-аулов, или по-русски «кошей», а они в свою очередь состояли из представителей двух-трех поколений и прислуги (военнопленные, разорившиеся родственники и соплеменники). Богатые аулы по количественным параметрам могли не уступать куреням. В двенадцатом веке аул стал основной ячейкой половецкого общества. Аулы вовсе не были равны и могли находиться на разных ступенях иерархической лестницы, причем по самым разным причинам (богатство или принадлежность к родовой аристократии). Аулы объединялись в орды на съездах кошевых путем вручения главе («кошевому») наиболее сильной и влиятельной семьи власти над всеми остальными.

Половецкие вежи-роды объединялись в крупные племенные союзы, центрами которых были некие полуоседлые поселения – города-зимовья. Каждая орда, как и входившие в неё более мелкие подразделения-курени имели собственные участки земли с входившими туда зимниками, летниками и маршрутами кочевок меж ними. Курени представляли собой объединение нескольких родственных семей. Как говорила Лана, размер обычной орды не превышал около сорока тысяч человек – половчанка тоже считала «сороками», как было тогда принято на Руси, и, возможно, преувеличивала. Ведь, скажем, в том же Турово-Пинском княжестве, по прикидкам Михаила, проживало всего-то около сотни тысяч человек, а то и того меньше.

Как выяснил сотник из разговоров с девчонкой, всего же существовало около дюжины половецких орд или чуть больше. Размер кочевья каждой орды не превышал ста тысяч квадратный верст.

Необходимость вести эффективные военные действия против Руси, Византии и Болгарии привела к появлению у половцев союзов орд – крупных политических объединений, неких квазигосударств. На съезде знати избирался глава такого союза, называвшийся каганом («ханом ханов»). В его руках была сосредоточена большая власть: право объявлять войну и заключать мир, организовывать набеги и походы. Так же вот, как собрался нынче Боняк… Да не успел! Точнее – теперь уже не успеет. И не только он…

Поклонялись половцы, как многие тюрки, великому Тенгри, Тенгри-хану, повелителю Вечного Синего Неба… Или он сам это Небо олицетворял – Миша пока что точно не понял. Странно, но половцы почитали крест – как символ все того же Неба! Кроме Тенгри почиталась и Мать – сыра земля – богиня Умай.

* * *

Отправив Лану к Ермилу в качестве эсэмэски, сотник спокойно дожидался ответа, раздумывая над тем, как выловить вредителей, половецких пособников в княжеском войске. Такими пособниками могли быть кто угодно – завербованные (или подкупленные) ратники или во множестве примкнувшие к войску местные степные бродяги, бродники, а короче говоря – всякий сброд. Зато они очень хорошо знали местность! И могли куда хочешь завести – приходилось присматривать.

Вспомнив о пособниках, Михаил помрачнел – где-то ведь еще крутились и его личные враги: лжеволхв Кочубар и его людишки. Если те давненько не попадались на глаза, так это вовсе не означало, что они где-то сгинули… Вот уж вряд ли! Идут где-то рядом, таятся, выжидают момент… Чтоб, как ядовитейшая змея, ужалить!

Не-ет, вряд ли сгинули – слишком уж было бы хорошо, так только в сказках бывает!

«Ну и что вы обо всем этом думаете, сэр Майкл?» – недобро щурясь, Михайла спросил сам себя. Так вот, с сам собою, и начал беседовать, растекаясь мыслию по древу – так ему лучше думалось, привык…

То же, что и раньше? Что это именно Кочубар устроил засаду, именно его люди шли чуть впереди… Именно они замучили и убили гулящих девчонок, Катерину с Ульдиной… Упокой Господь их души…

Господи-и-и… девок-то за что?

«А не за что, сэр Майкл, а – почему! Для того, чтоб силу да наглость свою показать да лично тебя, как сотника-воеводу, унизить, может быть – даже запугать. Мол, вот мы какие ловкие – все про вас знаем: с кем разговариваете, общаетесь… За это им и прилетело! Еще и другим прилетит. Та к что ходи, Мишаня, да оглядывайся!»

Могло так быть? Вполне. А могло и не быть. Может, это и не Кочубар вовсе, может, какая бродячая шайка шалила. А девок они из-за своих дел убили… пытали… хотели узнать что-то?

Тем не менее фальшивый волхв Кочубар скорее всего – фигурант… Хоть и не очень-то жаловал Михаил это словечко, вернее – придуманную ушлыми журналистами фразу: «фигурант уголовного дела».

Ну что значит – фигурант? То ли он украл, то ли у него украли. Не-ет, в уголовном кодексе все прописано гораздо четче – уж Михаил-то Ратников это прекрасно знал, сталкивался с Фемидой, приходилось… Век бы не вспоминать!

В уголовном деле есть потерпевшие, свидетели и подозреваемые… обычно оборачивающиеся обвиняемыми – когда время придет и господин следователь соизволит допросить в качестве обвиняемого. Все права и обязанности данных категорий товарищей обстоятельно прописаны в Уголовно-процессуальном кодексе (УПК), и никаких таких «фигурантов» там нет!

«Та к кто у нас тогда Кочубар? А, пожалуй, подозреваемый! Ну, хорошо, как у следователей принято – пусть пока походит свидетелем… Что ему пока предъявить-то? Хилую засадку? Замученных девушек? А доказательства где?

Так, сэр Майкл, – поймаем, спросим! Если не сгинул где-нибудь… Поймаем, ага… Думаете, признается? Под пытками-то… Как генпрокурор СССР товарищ Вышинский, признание – царица доказательств… так, что ли? Да нет, не говорил такого Андрей Януарьевич, наоборот даже, опять – журналистский штамп.

Надо матерьяльчик на Кочубара пособирать! Та к сказать, завести уголовное дело