Половецкий след - Андрей Анатольевич Посняков

может безнаказанно шагнуть вперед и нанести страшный и быстрый удар словно бы из ниоткуда. Щит позволяет бойцу сближаться против копий врага и оставаться под летящими стрелами. Он может быть оружием сам по себе, и редкий воин применяет его только как простую защиту.

За боевой учебой не забывали о деле. Кроме собственно разведывательного подразделения, Мишиной Младшей стражи, разведку вели и все остальные отряды – «хоругви», так что все данные стекались в штаб, включающий в себя воеводу Охрятьева и нескольких бояр. Именно они решали, стоит ли выносить новость на обсуждение «совета» или же целесообразней будет вынести быстрое решение от имени воеводы, единолично.

Расположение главных сил врага вопросов не вызывало – об этом уже знали. Правда, не знали, когда половцы собирались напасть, а в том, что они нападут, ни у кого никаких сомнений не было. Хитрый воевода планировала сделать так, чтобы враги напали тогда, когда он их будет ждать… и даже знал, как все это устроить. В думы свои он и посвятил сотника, вызвав как-то вечерком в шатер…

Начал прямо, без обиняков:

– Вот что, Миша. Так мыслю – вражины тоже разведку ведут и у нас своих соглядатаев имеют. Ну не могут же не иметь, а?

– Не могут, – согласно кивнул сотник. – Думаю, это кто-то из бродников… ну, из тех, новых, из пополнения…

– Согласен, – Федор Анисимович нахмурил брови. – Миша, их надо найти!

– Есть, господин воевода! – вскочил из-за стола сотник.

Воевода тут же ухватил его за руку и глухо расхохотался:

– А садись, садись-ка! Не убегай допрежь приказу… Поведай-ка мне, старику, как искать собираешься? На вот, медок стоялый… глотни… Ну?

– Уф-ф! – крепкий мед оказался – с непривычки-то прямо искры из глаз! Хотя всего-то градусов двадцать восемь, много – тридцать. Не водка, отнюдь!

– Я видел, ты, Миша, иногда сам с собой рассуждаешь…

Вот ведь – и это усмотрел! И когда только успел-то?

– Так ты не стесняйся – так же, как для себя, и рассуждай! А я послушаю.

– Ну-у… – сотник махнул рукой. – Как скажете. Итак, на чем обычно палятся шпионы? Ну… в смысле – на чем можно поймать соглядатая…

– Я понял, понял… Ты продолжай.

– Во-первых, – Михайла загнул палец, – на излишней суетливости – без нее ничего не узнаешь, особенно когда надо быстрей. Во-вторых, на излишних тратах… Ну, ведь не за просто же так они кому-то служат?

– Та-ак…

– Ну и, в-третьих, классически – на связи!

– На чем?

– Ведь добытые сведения нужно еще как-то кому-то передать. Где? Каким образом? Тут думать надо.

– Молодец! – одобрительно кивнув, Охрятьев потер ладони. – Дальше.

– А дальше – работаем со всех трех сторон, – улыбнулся сотник. – Бывает, торговцы наезжают – кто у них что да почем берет? Может, кто-то обновками хвастает? А ведь трофеев еще нет… Еще хорошо б присмотреться – кто не в свои сани лезет? Ну, не надобно человеку там быть, а он там. Просто гуляет? Или – не просто?

– Тоже ясно.

– И для того, господин воевода, не худо бы к бродникам людишек верных внедрить!

Федор Анисимович крякнул и тихонько засмеялся:

– Не знаю, что значит внедрить… Но наши люди там есть – за бродниками присматривают, каждый день с докладом. Кое-какие подозрительные уже на примете есть.

– Так ведь и славно! Теперь еще бы связь… Как могут? Заранее обговорить встречу в условленном месте? Вряд ли… А вдруг мы не там пойдем? Тогда как? До конца еще не понимаю.

– А я – понимаю, – азартно подмигнув, Охрятьев разлил баклажку по кружкам. – Пей! Так вот – встреча будет в том месте, где обязательно будем мы. Не сможем не быть! Что смотришь? Много одинаковых слов? Ну, извини…

– Да я это… – замявшись, Михайла хряпнул сразу с полкружки. – Думаю, где такое место? Какой-нибудь половецкий город? Брод? Водопой?

– Все последнее – в точку! – в голос захохотал воевода. – Завтра к полудню – Колчан-река. Приток Данаиса. Ныне, весной, – полноводна, а к середине лета пересохнет – русло одно. Там и брод, и водопой – то для коней важно. Для людей питье мы обозом везем… Коням же да собакам – вот. Уж никак не пропустим. И враг об этом знает! Чай, не дурней нас. Знаю! У меня зять из половцев – из тех, что давно уж с нами дружны… Так вот. Там, у Колчана, и камыши, и рогоз, и кусты разрослись – есть где укрыться, спрятаться… Или что-то оставить. За рекой – верстах в трех – каменные бабы. Тоже недалеко – и приметнее некуда! Так вот, Миша. Водопой – мой, бабы – твои. Ищем! Ловим! Однако же незаметно… А дальше… – Федор Анисимович хищно прищурился. – А дальше уж поглядим.

Михаил давно уже стал своим в этом средневековом мире, но тем не менее иногда поражался встреченным умнейшим людям! Что книжник, боярин Аникей, что княжий дознаватель Ставрогин, или вот опять же – воевода Федор Охрятьев. Умники! Философы! Таких умных во все века еще поискать, и будущее – не исключение. Да и главного-то врага – суздальского князя Юрия – тоже дураком не назовешь. Мерзкие свои комбинации разыгрывает как по нотам, не успеваешь отвечать. А надо успевать… иначе… Иначе – тьма, мрак и крах всему делу, всему тому новому, что есть уже в Ратном и, дай-то бог, вскоре распространится по всей Русской земле!

Коричневую бурно разлившуюся речку стремительные всадники Михаила Лисовина пересекли с ходу. Глубины-то оказалось – по колено, лишь кое-где по грудь – об этом заранее предупредили люди воеводы, они же и показали брод.

– И эту желтую воду будут пить лошади? – с сомнением покачала головой Добровоя. – Что-то не верится.

– Там, ниже по течению – разлив, – указав рукой на излучину, смуглоликий Ермил пустил коня рядом с девой. – Широко, привольно. И вода не как здесь – чистая.

Въехав на пологий пригорок, сотник придержал коня и осмотрелся. Вновь, как и прежде, швырнуло в глаза разноцветным импрессионизмом привольной степи, ударил в голову пряный запах трав!

Ах, сколько цветов, прямо больно глазам! Позади, у реки, осталось золотое приволье калужниц, сразу же под копытами коня серебрилась полынь, а чуть дальше, впереди, широким голубым океаном колыхались высокие травы. Налетевший ветер перекатывал бирюзовые волны, принося горький запах полыни и гарь далеких степных костров.

Безмятежное море трав перемежалось широкими разноцветными полосами: лиловыми колокольчиками и фиалками, синими васильками, золотистой россыпью лютиков, алыми маками, тусклым белым золотом отцветающих одуванчиков и ромашек. Хороша степь весною, казалось, так и смотрел бы, не отрываясь, на всю