Часы - Агата Кристи

«Семерки всегда к удаче, – решил я. – Вперед!» Я позвонил истал ожидать дальнейших событий.

Через несколько секунд дверь открылась.

Высокая розовощекая блондинка скандинавского типа, одетая вяркое платье, вопрошающе смотрела на меня. По следам муки на руках и даже наносу я догадался, чем она занималась.

– Простите, – начал я, – но здесь, кажется, живет маленькаядевочка. Она уронила из окна одну вещицу.

Девушка растерянно улыбалась. Она явно не была сильна ванглийском языке.

– Простите, что вы сказали?

– Здесь живет маленькая девочка?

– Да-да. – Блондинка кивнула.

– Она уронила кое-что из окна. – Свои слова я подкрепилвыразительной жестикуляцией. – Я поднял это и принес сюда.

Я протянул ей серебряный фруктовый нож. Девушка с удивлениемсмотрела на него:

– Я никогда его не видела~

– Вероятно, вы заняты на кухне, – сочувственно заметил я.

– Да-да, я готовила~ – Она энергично кивнула.

– Не хочу вам мешать, – продолжал я. – Только позвольтевернуть ножик девочке.

Казалось, девушка меня поняла. Она пересекла холл и открыладверь. Я очутился в уютно меблированной гостиной. У окна стояла кушетка, накоторой сидела девочка лет девяти-десяти с ногой в гипсе.

– Этот джентльмен~ он сказал, что ты уронила~ – началадевушка.

К счастью, в этот момент из кухни запахло горелым. Мояпровожатая издала испуганный возглас:

– Простите, пожалуйста!~

– Вы идите, – искренне посоветовал я ей. – Я сам все улажу.

Девушка с готовностью удалилась. Я закрыл за собой дверь иподошел к кушетке.

– Привет, – весело поздоровался я.

– Здравствуйте, – ответила девочка, продолжая внимательноизучать меня, что, должен признаться, несколько действовало на нервы. Она быладовольно некрасивым ребенком с гладкими, мышиного цвета волосами, заплетеннымив две косички, выпуклым лбом, выдающимися скулами и парой смышленых серых глаз.

– Меня зовут Колин Лэм, – представился я. – А тебя?

Она тут же сообщила требуемую информацию:

– Джералдина Мэри Александра Браун.

– Боже мой! – воскликнул я. – Сколько имен! Как тебя обычноназывают?

– Джералдина. Иногда Джерри, но мне это не нравится. И папатоже не любит сокращений.

Я давно заметил, что с детьми иметь дело гораздо легче, чемс взрослыми. Любой взрослый человек сразу спросил бы, что мне нужно. Джералдинабыла готова начать беседу, не задавая глупых вопросов. Она скучала водиночестве, и появление любого посетителя было для нее приятной новостью.Покуда я не проявил себя скучным и неинтересным парнем, девочка не возражалаболтать со мной.

– Твоего папы, наверное, сейчас нет дома? – спросил я.

Она ответила так же быстро и подробно, как на предыдущийвопрос:

– Папа работает на машиностроительном заводе Картингхейвенав Бивербридже. Это в пятнадцати милях отсюда.

– А твоя мама?

– Мама умерла, – сказала Джералдина, не проявляя особогогоря. – Она умерла, когда мне было только два месяца. Самолет, на котором мамалетела из Франции, разбился, и все пассажиры погибли.

Джералдина не без удовлетворения сообщила эти подробности.Дети всегда немного гордятся, если кто-нибудь из их родственников погиб врезультате сокрушительной катастрофы.

– Понятно. А кто эта девушка? – Я покосился в сторону двери.

– Это Ингрид. Она приехала из Норвегии. У нас она живеттолько две недели. Я учу ее английскому, так как она его почти не знает.

– А Ингрид учит тебя норвежскому?

– Редко, – созналась Джералдина.

– Тебе она нравится?

– Да, она хорошая. Правда, иногда Ингрид готовит довольностранные кушанья. Знаете, она любит сырую рыбу.

– Я тоже ел сырую рыбу, когда был в Норвегии, – сказал я. –Иногда это очень вкусно.

Судя по лицу Джералдины, она сильно в этом сомневалась.

– Сегодня Ингрид пытается испечь пирог из патоки, – сообщиладевочка.

– Неплохо.

– Вообще-то да. Я люблю пирог из патоки. – Она вежливоосведомилась: – Вы пришли к нам на ленч?

– Не совсем. Просто я шел по улице, и мне показалось, что тыуронила что-то из окна.

– Я?

– Да. – Я протянул ей серебряный фруктовый нож.

Джералдина посмотрела на него сначала недоверчиво, потомодобрительно:

– Хорошая штука. Что это такое?

– Это фруктовый нож. – Я раскрыл его.

– Им что, снимают кожуру с яблок?

– Вот именно.

Джералдина вздохнула:

– Это не мой. А почему вы подумали, что я его уронила?

– Ну, ты выглядывала из окна и~

– Я все время смотрю в окно, – сказала Джералдина. – Я упалаи сломала ногу.

– Вот беда!

– Да, верно. К тому же это было совсем не интересно. Явыходила из автобуса, а он вдруг поехал. Первые дни было очень больно, нотеперь уже все прошло.

– Должно быть, тебе скучно целыми днями сидеть дома, –заметил я.

– Конечно. Но папа приносит мне всякие интересные вещи:пластилин, книжки, цветные карандаши, картинки-загадки. А когда они мненадоедают, я смотрю в окно в эту штуку. – Она с гордостью показала маленькийтеатральный бинокль.

– Можно посмотреть? – попросил я.

Отрегулировав бинокль соответственно моему зрению, явыглянул в окно:

– Да, хорошая вещь.

Бинокль в самом деле был превосходный. Папа Джералдины, еслиэто он снабдил им дочь, не жалел денег. В бинокль можно было четко рассмотретьи дом 19, и все соседние дома. Я вернул его девочке.

– Отличная вещь, – снова похвалил я. – Высший класс.