Часы - Агата Кристи

Посвящается моему старому другу Марио со счастливымивоспоминаниями об изысканной пище в «Каприсе»

Девятое сентября ничем не отличалось от других дней. Никтоиз участников событий не мог впоследствии заявить о предчувствии несчастья.(Исключение составляла миссис Пэкер, проживающая на Уилбрэхем-Крезент, 47 испециализирующаяся на предчувствиях, которая потом описывала в мельчайшихподробностях одолевавшие ее дурные предзнаменования. Но миссис Пэкер из дома 47находилась так далеко от дома 19 и имела настолько отдаленное отношение кслучившемуся там, что едва ли нуждалась в каких-либо предчувствиях по этомуповоду.)

В секретарском и машинописном бюро «Кэвендиш», возглавляемоммисс К. Мартиндейл, девятое сентября началось как обычный, уныло текущий день.Звонил телефон, стучали машинки, количество работы было не большим и неменьшим, чем всегда. Ни одно из дел не представляло особого интереса. Корочеговоря, до четырнадцати тридцати пяти девятое сентября протекало точно так же,как прочие дни.

В два тридцать пять раздался звонок телефона, соединявшегокабинет мисс Мартиндейл с наружным офисом. На звонок ответила Эдна Брент, какобычно, говоря слегка в нос и передвигая языком ириску вдоль челюсти:

– Да, мисс Мартиндейл?

– Слушайте, Эдна, я ведь вам говорила, что так нельзяразговаривать по телефону. Задерживайте дыхание и четко произносите слова.

– Простите, мисс Мартиндейл.

– Вот теперь лучше. Когда стараетесь, вы можете говорить какнадо. Пошлите ко мне Шейлу Уэбб.

– Она еще не вернулась с ленча, мисс Мартиндейл.

– Вот как? – Мисс Мартиндейл бросила взгляд на стоящие настоле часы. – Два тридцать шесть. Опаздывает на шесть минут! В последнее времяШейла Уэбб стала небрежной. Пришлите ее ко мне, как только она вернется.

– Хорошо, мисс Мартиндейл.

Передвинув ириску в середину языка и с удовольствием еепосасывая, Эдна возобновила перепечатку «Обнаженной любви» Арманда Левина.Описанные во всех подробностях эротические сцены оставляли ее равнодушной, каки прочих читателей мистера Левина, несмотря на все его старания. Творчествоэтого автора являло собой наглядный пример того, что ничего не может бытьскучнее унылой порнографии. Невзирая на броские обложки и интригующие названия,его книги продавались с каждым годом все хуже, а последний счет из машинописногобюро посылали ему уже три раза.

Дверь открылась, и вошла слегка запыхавшаяся Шейла Уэбб.

– Рыжая Кошка спрашивала тебя, – сообщила Эдна.

Шейла скорчила гримасу:

– Мне, как всегда, везет. Как раз в тот день, когда яопоздала!

Она пригладила волосы, взяла блокнот и карандаш и постучалав дверь начальницы.

Мисс Мартиндейл оторвала взгляд от стола. Это была женщиналет сорока с лишним, от которой буквально веяло деловитостью. Прическа«помпадур» из рыжеватых волос и имя Кэтрин способствовали награждению еепрозвищем Рыжая Кошка.

– Вы поздновато вернулись, мисс Уэбб.

– Простите, мисс Мартиндейл. Мой автобус попал в ужаснуюпробку.

– В это время автобусы всегда попадают в пробку. Вам следуетэто учитывать. – Она взглянула на запись в своем блокноте. – Звонила миссПебмарш. Ей нужна стенографистка в три часа. Она просила прислать именно вас.Вы уже работали у нее?

– Не припоминаю, мисс Мартиндейл. Во всяком случае, не впоследнее время.

– Ее адрес – Уилбрэхем-Крезент, 19. – Мисс Мартиндейлвопросительно посмотрела на собеседницу, но Шейла Уэбб покачала головой:

– Не помню, чтобы я ходила туда.

Мисс Мартиндейл снова взглянула на часы:

– В три часа. Вы легко сможете успеть. У вас на сегодня естьдругие вызовы? Ах да. – Она устремила взгляд на журнал вызовов, лежащий передней. – Профессор Перди в отеле «Кроншнеп». В пять часов. Вы должны вернуться доэтого времени. Если нет, я могу послать Дженет.

Мисс Мартиндейл кивнула, давая понять, что разговор окончен,и Шейла вышла в соседнюю комнату.

– Что-нибудь интересное, Шейла? – спросила Эдна.

– То же, что всегда. Какая-то старушенция наУилбрэхем-Крезент. А в пять профессор Перди – снова эти жуткие археологическиеназвания. Как бы мне хотелось, чтобы хоть иногда происходило что-нибудьинтересное и захватывающее!

Дверь кабинета мисс Мартиндейл открылась.

– Забыла вас предупредить, Шейла. Если мисс Пебмарш неокажется дома, входите – дверь не будет заперта. Из холла пройдите в комнатунаправо и ждите там. Можете запомнить или мне все записать?

– Могу, мисс Мартиндейл.

Начальница вернулась в кабинет.

Эдна Брент украдкой пошарила под стулом, вытащив моднуютуфлю и отвалившийся каблук-шпильку.

– Как же я доберусь домой? – простонала она.

– Не волнуйся – что-нибудь придумаем, – успокоила ее одна издевушек, на момент оторвавшись от работы.

Эдна вздохнула и вставила в машинку чистый лист. «Страстьстиснула его мертвой хваткой. Дрожащими пальцами он сорвал прозрачный шифон сее груди и повалил ее на соду».

– Черт! – выругалась Эдна и, взяв ластик, стала исправлять впоследнем слове «д» на «ф».

Уилбрэхем-Крезент была фантастическим созданием архитекторавикторианской эпохи, возникшим в 1880 году. Она представляла собой полумесяц[1]из сдвоенных домов и садов, расположенных спиной друг к другу. Это создавалозначительные трудности для незнакомых с местностью. Те, кто приходил нанаружную сторону полумесяца, не мог обнаружить первых номеров, а попавших навнутреннюю сторону сбивало с толку отсутствие последних. Дома были аккуратными,красивыми и с изящными балконами. Все же модернизация коснулась и их. Кухни иванные первыми испытывали на себе веяние времени.

В доме 19 не было ничего необычного – чистые, опрятныезанавески и отполированная до блеска дверная ручка. С каждой стороны дорожки,ведущей к парадному входу, росли традиционные кусты роз.

Шейла Уэбб открыла калитку, подошла к двери и позвонила.Ответа не последовало, поэтому, подождав минуту-две, она решила действоватьсогласно полученным указаниям и повернула ручку. Дверь открылась, и девушкавошла внутрь. С правой стороны маленького холла дверь была приоткрыта. Шейлапостучала, немного помедлила и вошла в уютную гостиную, с точки зрениясовременных вкусов чересчур обильно меблированную. Бросалось в глазанеобычайное множество часов – высокие напольные часы, тикавшие в углу, часы издрезденского фарфора на каминной полке, серебряные часы в форме кареты написьменном столе, маленькие, причудливые позолоченные часики на этажерке сбезделушками у камина и, наконец, дорожные часы в полинявшем кожаном футляре свыцветшей позолоченной надписью «Розмари» в углу.