Первый человек - Ксавье-Мари Бонно

Напрашивался первый вывод: Отран хотел, чтобы труп был обнаружен. До сих пор он поступал так же, как всегда. Он оставил отпечатки среди грязи в колеях. Он положил труп, как жертвенный дар, на толстые узловатые корни, выступавшие из земли.

— Это уже своего рода подпись!

Де Пальма вспомнил фотографии места преступления, которые получил от жандармов. Лицо Кайоля было повернуто на восток, руки раскинуты в стороны.

Барон вернулся под лиственницу. Ковер из хвои был перевернут. В отчете упоминались хорошо заметные следы борьбы.

— Был вечер пятницы. Отран приехал сюда на машине и припарковался возле той поленницы. Тогда Кайоль был еще жив. Потом Отран его убил.

Снова затрещали ветки в лесу. Потом стало слышно шуршание тяжелых неровных шагов по папоротникам. Де Пальма прислушался. Шаги удалились и затихли. Он подумал, что здесь, должно быть, водятся достаточно крупные звери.

На коре лиственницы были видны следы надрезов. Техники указали, что это, несомненно, следы ножа. Конец одной из веток был обломан. Де Пальма пошарил вокруг ствола, пытаясь найти недостающий кусок, но напрасно. Он открыл блокнот и записал эти подробности. В остальной части места преступлений он обнаружил лишь то, о чем уже прочел раньше.

«По крайней мере, ты составил себе представление об этом», — подумал де Пальма.

Он посмотрел вверх, на то место, где ствол раздваивался.

В развилку дерева была вставлена длинная сухая ветка с заостренным концом. Острие указывало на восток. Она не могла упасть сверху: все ветки над ней были короче, чем она.

— Кто-то влез наверх и положил туда этот кусок дерева, — сказал себе де Пальма, фотографируя развилку.

Он снова вспомнил слова Кристины: «Если палка повернута острием к югу и вверх, жертва предназначена одному из абааху верхнего мира, если к северу и вниз — это жертва одному из абааху нижнего мира».

— Абааху, — повторил де Пальма. — Слово из глубин Сибири и обряд, не имеющий ничего общего с нашей культурой. И кроманьонцы тут тоже ни при чем. Если этот обряд имеет к ним отношение, то разве что в туманных теориях Кристины Отран.

Тишину разорвал свист. Недалеко от дороги, между узловатыми стволами дубов, мелькнул какой-то темный силуэт. Де Пальма застыл на месте. У него не было сил даже положить руку на рукоять своего оружия.

Сзади раздался шумный вздох. Какой-то зверь стоял у него за спиной. Дрожа всем телом, де Пальма быстро повернулся назад. Меньше чем в двух метрах от него стоял крупный олень и рассматривал его своими черными глазами, подняв переднюю ногу. Рога зверя показались де Пальме огромными. Олень дышал медленно и глубоко, и при каждом вдохе из его рта вылетал клуб густого пара.

— Ты меня напугал! — крикнул де Пальма, чтобы избавиться от адреналина, который рвал ему внутренности.

Олень заревел низко и хрипло и наклонил рога, словно собирался броситься на человека.

— Спокойно, спокойно, — пробормотал де Пальма. — Я не хочу тебе ничего плохого. Успокойся.

Он дотянулся до рукояти пистолета и вынул его из кобуры. Олень поднял голову и стал рыть копытом землю. В его взгляде было что-то человеческое.

— Нет, нет, я не хочу тебе зла. Успокойся.

Олень издал звук, похожий на хрюканье, и сделал шаг вперед. Барон шагнул назад, а потом, не сводя со зверя глаз, отступал так до обочины дороги. Несколько раз де Пальма едва не поскользнулся в тех местах, где лучи солнца еще не успели растопить лед. Олень смотрел на то, как человек отступает перед ним, потом повернулся и исчез в лесу.

Квартира Кристины Отран располагалась на бульваре Шав. Эта квартира по-прежнему принадлежала ей; никто не жил там с тех пор, как Кристину арестовали. Чтобы там побывать, нужно было просить разрешение у следственного судьи, но на это ушло бы много часов, а то и дней. К тому же судья мог бы отказать. Де Пальма предупредил Лежандра, что едет туда и попытается войти в квартиру. Начальник уголовной бригады поворчал, но в конце концов согласился — правда, отказался выручать де Пальму, если дела пойдут плохо. Лежандр умел быть мужественным, но не накануне Рождества.

Кристина жила в роскошном здании конца XIX века. Но консьержа или консьержки здесь не было. Де Пальма стал звонить на все этажи, и наконец тяжелая дверь открылась. На полицейского, перегнувшись через перила лестницы, смотрела женщина со второго этажа. Он узнал ее лицо и вспомнил имя — Ивонна Барбье. Сейчас ей, должно быть, уже больше девяноста лет. А он-то думал, что Ивонна давно умерла!

— Вы узнаете меня? — спросил де Пальма, улыбаясь как можно шире.

— Нет, — ответила Ивонна, хмуря брови.

— Я полицейский, который расследовал дело Кристины. Я два или три раза приходил к вам. Вы меня не помните?

— Пресвятая Дева! Конечно помню. Входите.

В квартире Ивонны ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в прошлый раз. Все тот же запах иланг-иланга, миндального крема и овощного супа. Ивонна уже нарядилась в черное шелковое платье и накрасилась, чтобы идти на праздник. Платье было длинное, на ногтях лак, волосы выкрашены в тот светлый рыжеватый цвет, который у парикмахеров называется «венецианская блондинка». Она провела Барона в гостиную и усадила на софу, обитую розовым бархатом.

— Хотите выпить что-нибудь? Может быть, кофе?

— Нет, спасибо, не беспокойтесь.

Ивонна села напротив де Пальмы и несколько секунд молча смотрела на него. Ее голубые глаза уже не были такими яркими, как десять лет назад, но сохранили прежний блеск.

— Так вот, я здесь по службе, — начал де Пальма, приняв серьезный вид. — Я должен проверить кое-что в квартире Кристины Отран. Ключи от нее по-прежнему у вас?

— Конечно, ключи у меня! Я бы обошлась и без них, но я их сохранила. Сейчас я найду их и принесу вам, а потом можете оставить их у себя.

Она встала и исчезла в каком-то дальнем закоулке своей огромной квартиры, оставив Барона одного среди букетов искусственных цветов, картин малых мастеров и барочных безделушек.

Вернувшись, женщина сказала:

— Вот они! Я уже не помню, какой ключ открывает верхний замок, но знаю, что большой — от среднего замка.

— Спасибо.

— Почему вам понадобилось зайти в ее квартиру? Она сделала еще что-то плохое?

— Нет. Она по-прежнему в тюрьме. Но от нас потребовали дополнительные данные по прежнему расследованию.

— Ах вот оно что! Понятно!

Де Пальма поблагодарил Ивонну, поднялся на верхний этаж, вошел в квартиру Кристины Отран и закрыл за собой дверь.

От запаха пыли у него начало щипать в носу. Дневной свет проникал сюда сквозь ставни длинными косыми лучами, отчего углы загроможденных мебелью комнат оставались в полутени.