Ночи северного мая - Галия Сергеевна Мавлютова

дурной. Он о себе и своих наклонностях кому только не рассказал, даже вахтёршам умудрился поплакаться.

– Так у него же психологическая травма! – выдавил из себя Сергей, не глядя на Мириам.

– Травма-то травма, но зачем всему институту про это знать? – Она удивлённо подняла брови и, послюнив пальчик, аккуратно пригладила их.

– А про меня зачем донесла? Ты что, не знала, что я из органов?

– Не знала, откуда мне было знать? – вздохнула девушка и бросила в чайник горсть заварки. – Думала, что ты тоже педик. Из Колиных связей. А ты оказался из других источников. Ошиблась я, Серёженька!

– А что ж ты приставала ко мне, если так думала? – спросил Сергей, преодолев замешательство.

– Так проверяла же на прочность! – Она громко рассмеялась, обнажив ровный ряд зубов. Сергей поморщился. Он подумал, что такие зубы редко встречаются в природе. Зубы ослепительно сверкали, словно напоминали о своей ценности.

– Проверила? – Сергей встал, сжимая кулаки. Мириам испуганно вскочила, закрывая ладонью рот.

– Не подходи! – крикнула она, не отнимая ладони. – Закричу.

– Кричи, сколько влезет. – Он снова сел и налил себе чаю. – Кричи. Никто не услышит. Здесь глухой закуток. Кухня далеко. Внизу и наверху орёт музыка. В комнатах рядом никого нет. Хоть обкричись.

– Не будем ссориться. – Мириам села за стол и стала греть ладони о чайник. – Нам с тобой делить нечего. Хорошо, что вовремя тебя срубила. А то тут нарвалась на одного. Помнишь, он с нами приходил к Коле, такой белобрысый и худой. Неприметный. За весь вечер ни слова не сказал.

– Смутно, – нахмурился Серей, не понимая, к чему клонит Мириам, – он всё с Колей о чём-то шептался. Потом с узлами возился. Я думал, что он фарцовщик.

– Да, да, это он, Игорь Кручинин, но он не фарцовщик. Это он мне помогал. Игорь не из нашей общаги. Он у Кузнечного рынка живёт. Как-то прибился к нам и всё хвостом за нами ходил. Отшить неудобно было. Ну, я и решила его пробить. Взяла за штаны, а он как завизжит, как забьётся в истерике. Точно поросёнок! Простименягосподизагрехимоитяжкие.

– Хватит! Только Бога не тронь! – хлопнул ладонью по столу Москвин. – Что дальше было?

– А ничего, – сердито буркнула Мириам, обиженная замечанием, – ничего не было. Он мне сказал, что он педик. Кто-то его сифилисом заразил. Он долго не знал, не лечился, а сейчас у него осложнения.

– А он, это, сейчас-то лечится? – спросил Сергей, почувствовав, как набрякли вены на руках. Только что кожа была гладкая и ровная – и вдруг вздыбились вены, как прутья на решётке.

– Да лечится он, но тайно. – Мириам кивнула и покачала головой. – У Колиного знакомого. Боится, что через диспансер может на зону уйти.

– Так ты его тоже сдала? – Сергей убрал руки со стола. Ему нравилось держать себя в руках. Как только он терял контроль над собой, вся жизнь сразу рушилась.

– Сдала-сдала. Сказала, где надо, что ходит по городу Ленинграду сифилитик весь такой симпатичный. И знаешь, что дальше было?

Мириам зашлась в припадочном смехе. Сергей смотрел на неё и думал, что у этой девушки могла бы быть прекрасная и беззаботная жизнь, но она упростила её до нижнего предела. Она захотела жить иначе, чем её коммунистический папа из республики. Теперь у Мириам нет никакой жизни. Нет будущего. Нет настоящего. У неё осталось только прошлое.

– Что? Что было дальше?

– Я думала, они его заметут, посадят, отправят на сто первый километр, а они его, – она снова зашлась в хриплом смехе, – а они его завербовали!

– А, тогда понятно! – сказал Сергей, разглядывая девушку. На лице уже были видны следы разложения. Кожа на щеках слегка обвисла, нос покрылся жёсткой корочкой, на великолепных зубах проглядывали едва заметные чёрные отметины. Папа из южной республики был не прав. Надо было забрать дочку поближе к бананам.

– Теперь он тоже стучит. Игорь Кручинин стучит на Влада. Он его пасёт.

– Ух ты! – вырвалось у Сергея. – Надо же. А я думал, что только мы с тобой его обрабатываем.

– Да где там! – Она задорно взмахнула тонкой рукой, объёмный рукав блузки взлетел и мягкими складками опал на шею, а тонкая прозрачная кожа на плече засияла от электрического света люстры. Мириам знала, что у неё красивые руки. Сергей невольно отвёл взгляд. На сияющей коже он заметил набухшие вены.

– А Коля? Он на службе органов уже пятьдесят лет! А Игорь! Уже четверо получается, а сколько их было, кого мы не знаем… – Хриплый смех разносился по небольшой комнатке, застревая рваными отголосками в нарядных шторках и складках аккуратно заправленных постелей.

– С кем ты живёшь? Чья это кровать?

– Да одна я живу, вторую комендант поставил для блезиру, вроде не одна я тут проживаю. А то слухи пойдут.

Шахматная доска аккуратным образом расположилась на окне. По клеткам сновали неутомимые пешки, их уже не передвигали, и они сами суетились, перебегая туда-сюда, создавая видимость движения. Мириам утратила основы правильной речи, она разговаривает как законченная наркоманка. Ещё полгода, и от дивной красавицы не останется и следа. Суровый папа не стал держать на юге дочь-блондинку, чтобы не привлекать к себе внимания. Как подросла, сразу сплавил в центр страны. Жестокие нравы в республике. Может, не всё так благополучно у родовитых и знатных? Недаром же Мириам на наркотики подсела.

– А когда Игорь заболел? Не говорил?

– Так месяца четыре назад. Ну, может, пять. Кстати, этот Игорь, как говорят, очень мальчиками интересуется. Он в Катькин сад ходит гулять. Их там много болтается. Они за шоколадку дают.

Сергей вскочил и забегал по комнате. Зачем она так разговаривает? Она же гибнет, неужели сама не понимает этого? А что можно сделать, когда человек гибнет именно таким способом? Да ничего! Она сама придумала свою погибель. И никто её не переубедит, что она сумасшедшая. Мириам пройдёт этот ужасный путь до конца.

– Мириам, а Наташа где?

– Она сегодня в институте, мы вечером договорились встретиться. Мы вместе с Владом идём в киношку. Он обещал нам билеты достать на закрытый просмотр в кинотеатр «Ленинград».

– А что там идёт?

– Не знаю, мне всё равно, – отмахнулась Мириам. Девушка заметно нервничала. Сумка стояла на полу и требовала внимания, но при Сергее она опасалась разбирать вещи.

– Ворованные? – Он с силой пнул баул ногой.

– Тебе что за дело? – огрызнулась Мириам и потянула сумку к себе. – Я тебе всё рассказала, как сотруднику милиции, а не как стукачу. В органах знают, где я бываю и чем занимаюсь. Почти каждый день отчитываюсь. Так что иди, голубь, иди!

*