Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

кажется эпохой мечтаний и невероятной наивности. По словам Пугачева, попытки восстановить связи с Западом строились не на щедрости — Путин ожидал получить что-то в ответ. Когда в июне 2002 года после нескольких теплых встреч с Путиным Джордж Буш объявил, что Соединенные Штаты в одностороннем порядке выходят из Договора об ограничении систем противоракетной обороны — главного договора по вооружениям со времен холодной войны, Путин и его советники решили, что их предали. Выход из договора давал США право начать тестировать противоракетные системы, которые предполагалось размещать в бывших странах Варшавского договора. В США заявили, что системы планировалось использовать в качестве обороны против ракет Ирана, но администрация Путина решила, что это прямая угроза России.

— Ясно, что противоракетный щит не может быть использован против какой-либо другой страны, кроме России, — сказал журналистам Волошин, добавив, что у американских официальных лиц «в голове сидят тараканы со времен холодной войны».

В то же время НАТО упрямо продвигалось на восток. Заверения о недопустимости экспансии на восток, данные Горбачеву западными лидерами, были грубо попраны. В последний год правления Ельцина в НАТО вступили Польша, Чехия и Венгрия. В ноябре 2000 года НАТО пригласило присоединиться еще семь стран из Центральной и Восточной Европы. В Кремле решили, что США буквально сует под нос России факты превосходства Запада.

С самого начала усиление контроля государства стало доминирующей силой, несмотря либеральную экономику. Фактически с первыми реформами Путина должен был установиться режим по типу Аугусто Пиночета, а экономические реформы предполагалось реализовывать «тоталитарными силами» могущественного государства. Почти сразу после своего назначения взращенный Гайдаром и получивший образование в связанном с КГБ институте экономики в Австрии очкастый экономист Петр Авен призвал Путина управлять страной так, как Пиночет управлял Чили. Как недвусмысленно намекал Авен, согласно плану Андропова, Путин должен был завершить переход России к рынку, пока процесс не вышел из-под контроля. Будучи министром внешней торговли, Авен в свое время одобрил схему «сырье в обмен на продовольствие» от лица премьер-министра Гайдара; он же инициировал международное расследование с участием фирмы Kroll, которой предстояло найти «золото партии», и сам же отказал фирме в доступе к материалам, которыми располагала российская прокуратура. К этому моменту он объединил усилия с Михаилом Фридманом — бывшим комсомольским функционером и одним из первых предпринимателей страны. Авен стал президентом фридмановского Альфа-банка — центральной компании крупнейшего финансово-промышленного конгломерата с долями в нефтяном бизнесе и телекоммуникациях. В финансовую сеть «Альфа-Групп» вошел и директор одной из главных компаний холдинга в Гибралтаре Франц Вольф, сын знаменитого шефа отдела разведки Штази Маркуса Вольфа.

Признаки того, что Путин собирается создавать другую структуру власти, проявились сразу. Вначале оптимисты надеялись, что это просто политическая эквилибристика — попытка уравновесить относительно либеральный и относительно прозападный фланг Семьи и людей из спецслужб Санкт-Петербурга. Однако вскоре влияние силовиков начало преобладать. Они принимали решения, опираясь на логику холодной войны, и эта логика постепенно меняла и формировала взгляды самого Путина. Мечтая восстановить мощь России, люди из КГБ воспринимали США как угрозу целостности страны и причину ослабления своей власти. Они считали, что экономику можно использовать как оружие для восстановления влияния государства и их самих, а затем направить это оружие против Запада. До какого-то момента Путин все еще находился под влиянием либерально настроенного Собчака. Но в конце концов, как сказал Пугачев, «его создало ближайшее окружение. Они переделали его в другого человека. Он разочаровался в США и захотел разбогатеть. Именно внутреннее окружение заставило его заняться восстановлением государства».

В частности, директор ФСБ Патрушев намеревался сделать Путина частью клана КГБ и заразить идеологией времен холодной войны. Когда Путина назначили директором ФСБ, а затем продвинули в президентское кресло, Патрушев отнесся к этому скептически и решил, что сможет им манипулировать.

— Он всегда был более решительным. Путина и сравнивать с ним нельзя, — сказал кремлевский инсайдер.

Патрушев хотел связать Путина с президентством, сделать так, чтобы тот не смог уйти. И эта работа началась с момента его выдвижения в президенты — со взрывов жилых домов, которые закончились войной в Чечне. Впрочем, в первый год правления Путина Семья, казалось, решила не вспоминать об этом, решив, что теперь ее позиции надежно защищены, она просто не хотела знать ничего лишнего.

Все это время Пугачев пребывал за сценой. Словно хищник, он наблюдал за своим протеже и пытался уравновесить влияние противоборствующих сил — Семьи и спецслужб. Он сказал, что старался оградить Путина от взяток и потому сам оплатил все необходимое. В первый год правления Путина Пугачев, по его словам, потратил около 50 миллионов долларов на нужды семьи, он занимался всем — вплоть до покупки домашних столовых приборов. Он приобрел квартиры для прокуроров, таким образом взяв их под свой — и президентский — контроль. Он утверждал, что это было необходимо, чтобы президента и прокуроров нельзя было подкупить.

— Им всегда предлагали деньги — то за одно, то за другое. В основном все обстряпывалось через Юрия Ковальчука, — сказал он, ссылаясь на петербургского коллегу, которому достался банк «Россия», — главный общак с наличностью питерских союзников Путина.

Пугачев заявил, что попытался положить конец установленной олигархами традиции: в годы Ельцина те верили, что контролируют Кремль через пожертвования в пользу кремлевских чиновников, вероятно, не понимая, что, по сути, он делал то же самое.

— Я просто пытался сделать так, чтобы этого больше не случалось. Правила должны были измениться, — сказал он.

Когда Путин занял президентское кресло, олигархи ельцинской эпохи все еще были сильны. Московские бизнесмены, взращенные Комитетом и первыми рыночными экспериментами эпохи перестройки, к этому моменту давно порвали с бывшими наставниками и заняли элитные места в российской власти. Они прибрали к рукам значительную часть экономики страны, а затем, накануне выборов 1996 года, нащупали уязвимое место Ельцина и убедили его передать в свое управление крупнейшие предприятия национальной промышленности. Почти 50 процентов богатства России было передано через залоговые аукционы в руки «великолепной семерки», что только усилило зависимость и слабость Ельцина. Отчасти он зависел от средств олигархов, которые спонсировали его перевыборы в 1996 году. Сами же олигархи убедились в том, что могут не только поддерживать режим, но и диктовать свои правила.

По некоторым данным, с 1994 года на западные банковские счета ежегодно утекало по 20 миллионов долларов наличными, в то время как казна правительства неуклонно пустела. Олигархи типа Ходорковского и Березовского переправляли деньги за границу, и это ослабило государство до такой степени, что, по заявлениям людей Путина из КГБ, страна балансировала на грани краха. В 1990-х годах наблюдались массовые задержки зарплат и неуплаты налогов. Россия