Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

оказалась в серьезном долгу перед западными организациями — такими, как МВФ и Мировой банк, а дефолт по долгу составлял 40 миллиардов долларов. Более трети из этого долга не получили западные кредиторы, что еще больше подорвало репутацию финансовой системы страны. По мнению людей из КГБ, политические свободы эпохи Ельцина в регионах только подталкивали страну к хаосу. Последний год Ельцина был особенно неспокойным: некоторые региональные губернаторы отказались переводить часть налогов в федеральный бюджет.

— Мы видели, как на наших глазах разваливается страна, — сказал Сергей Богданчиков, близкий соратник Путина, приближенный Примакова и руководитель одной из последних государственных компаний «Роснефть». — По сути, Путин получил в управление руины государства. Все зашло так далеко, что губернаторы собирались вводить свою валюту… Если бы не Путин, то через два-три года не осталось бы никакой Российской Федерации. Были бы отдельные государства, как на Балканах. То, что страну ждет крах, для меня было абсолютно очевидно.

Люди из КГБ давно и пристально наблюдали за ситуацией. Добродушный и грубоватый Владимир Якунин, старший офицер КГБ, работавший под прикрытием в ООН, а по возвращении из Нью-Йорка в Ленинград получивший в управление банк «Россия», подготовил исследование собственности в российской экономике: согласно ему, в 1998–1999 годах почти 50 % национального валового продукта производилось компаниями, которыми владели всего восемь семей.

— Если бы все продолжилось в том же духе, вскоре они прибрали бы больше 50 %, — сказал Якунин через двадцать лет. — Все доходы оседали в частных карманах. Налоги не платились. Это было обычное мародерство. Требовалась серьезная реконструкция государства, иначе это был путь в никуда — и я это понимал.

Якунин сказал, что передал Путину отчет со своими комментариями. Это случилось вскоре после того, как Путин стал президентом.

В итоге люди из спецслужб вцепились в олигархов. Факт переправки наличности на Запад стал хорошим предлогом для укрепления власти КГБ. Силовики заявили, что олигархия представляет угрозу национальной безопасности, хотя на самом деле олигархия угрожала только им самим. Себя же они рисовали рыцарями, призванными восстановить Российскую империю, и полагали, что возрождение государства неразрывно и гармонично связано с их собственным продвижением к успеху.

Как вспоминал Якунин, вскоре после инаугурации Путина советник по национальной безопасности президента США Джимми Картера Збигнев Бжезинский расхохотался, когда ему задали вопрос о зарубежных счетах российской элиты. Если все деньги хранятся на западных счетах, сказал он, тогда чья же это элита? Российская или западная? Услышав это, люди из КГБ пришли в ярость. Тем более обидно было услышать такое от политика времен холодной войны — именно его они считали одним из создателей западной программы по демонтажу советского режима.

Наиболее одиозным был офшорный фонд Valmet, долю в котором имел советник Ходорковского Кристиан Мишель. Через фонд проходили миллионы, его представительства были открыты в Лондоне, Женеве и на острове Мэн. Фонд также занимался зарубежными счетами принадлежавшей Ходорковскому Group MENATEP и счетами швейцарской нефтяной компании Runicom, которая экспортировала нефть из «Сибнефти», созданной Борисом Березовским и Романом Абрамовичем. Ходорковский и Березовский были самыми независимыми олигархами, а Valmet во многом олицетворял новый мировой порядок после холодной войны. Теперь на лидирующие позиции вышли США, а российские деньги независимых олигархов уходили на западные счета. Такая расстановка сил стала еще более очевидна, когда старейший и уважаемый Riggs National Bank of Washington приобрел в Valmet долю в 51 %. Банк, который десятилетиями занимался счетами посольств США по всему миру, собирался обосноваться в Восточной Европе и в России, а Valmet служил мостом. Символизм победы Запада в холодной войне прослеживался повсюду. Глава международного банковского бизнеса и бывший постоянный представитель США при НАТО Элтон Кил видел свою миссию в том, чтобы «вырастить частные предприятия в ранее недружественной среде». Ярый либерал Кристиан Мишель был убежден, что операции банка Riggs по приобретению Valmet были нацелены на высвобождение российских предпринимателей из-под гнета государства. А когда «Менатеп» Ходорковского тоже приобрел долю в Valmet, Мишель решил, что такая инвестиция символизирует «новый мировой порядок, которым гордился бы президент Буш-старший. […] Старейший банк США и развивающийся банк России объединили свой капитал в компании Valmet. Я думал, что это заговор».

Но для людей из петербургского КГБ и поддерживающих их генералов коалиция Riggs-сМенатеп» символизировала возврат к эпохе Ельцина — к бандитскому капитализму западного образца, в котором олигархи типа Ходорковского диктовали свою волю власти. Автора программы приватизации Анатолия Чубайса они тоже считали марионеткой Запада.

Согласно взглядам этих людей, построенным на логике холодной войны, любой ход в этой игре вел к проигрышу: американские экономисты, ринувшиеся в Россию консультировать Чубайса, были шпионами ЦРУ, их цель заключалась в том, чтобы уничтожить последние остатки российской индустрии, передать все в частные руки и постепенно разрушить военную промышленность. КГБ стремился вернуть контроль над промышленными денежными потоками, но национальные предприятия уже были раздроблены и переданы независимым собственникам — над этим поработал Чубайс.

— США заслали в Россию шпионов ЦРУ, чтобы протащить приватизацию, — сказал близкий соратник Путина, даже через двадцать лет после приватизации Чубайса он по-прежнему испытывал ярость. — Они воспользовались ситуацией и заработали много денег. У них не было права зарабатывать на приватизации.

На самом же деле, заявляя о поддержке дальнейшего движения России к рыночной экономике, Путин с начала предвыборной кампании не скрывал своего отношения к олигархам. Первый намек был сделан 28 февраля 2000 года на его встрече с доверенными лицами. Путина спросили, когда он избавится от присосавшихся к власти «пиявок», имея в виду олигархов, и тот ответил, что режим должен сделать больше, чем просто их уничтожить:

— Равноудаленное положение всех субъектов рынка от власти, с одной стороны, и гарантии прав собственника, с другой стороны, — один из краеугольных камней в политической и экономической сфере. […] Ни один клан, ни один олигарх не должны быть приближены к региональной и федеральной власти, они должны быть равноудалены от власти.

Следующее предупреждение было озвучено за неделю до выборов: выступая на радиостанции «Маяк», Путин сказал, что хочет устранить всех олигархов:

— Если под «олигархами» понимать представителей групп, которые сращиваются или способствуют сращиванию власти с капиталом, то таких «олигархов» не будет как класса. Потому что если мы не создадим равных условий для всех, то мы не сможем вытащить страну из того состояния, в котором она находится сегодня.

Такие заявления, конечно, уставшее от эксцессов ельцинской эпохи население только приветствовало. О бесконечных коррупционных расследованиях ежедневно писали пока еще относительно свободные СМИ — независимые олигархи использовали журналистику как способ свести счеты с конкурентами. Путин практически повторил слова Примакова — тот призывал освободить места в тюрьмах