Всеобщая история любви - Диана Акерман

Во время одного исследования женщинам разного возраста (у кого-то из них были дети, у кого-то нет) показывали фотографии младенцев. Их зрачки непроизвольно расширялись, свидетельствуя об интересе и эмоциях. У большинства же мужчин такой реакции не наблюдалось – за исключением тех, у кого были свои маленькие дети. Это происходит даже у крыс: самцы становятся более заботливыми родителями после того, как проведут какое-то время со своими детенышами и привыкнут к ним; самки реагируют немедленно. Такого рода исследования наводят на мысль о том, что женщины предрасположены заботиться о малышах безусловно, на инстинктивном уровне, тогда как мужчины склонны к этому лишь после того, как сами становятся отцами. Однако даже при этом отцы бросают своих детей в двадцать раз чаще, чем матери. В отличие от ждущих рождения ребенка отцов у беременных женщин происходит гормональный сдвиг, готовящий их к воспитанию детей. Пронизанным внутренним светом – результатом химических реакций, – им не нужно задумываться над тем, как, для чего или когда любить своих детей. Небо синее. Земля под ногами. Они нежно любят своих детей. Что может быть проще?

Судя по всему, важную роль в материнской любви играет окситоцин – гормон, стимулирующий родовую деятельность и схватки. При звуке плача младенца организм его матери выделяет больше окситоцина, который, в свою очередь, стимулирует ее соски и способствует выделению молока. Когда мать кормит ребенка, окситоцина выделяется еще больше, и тогда у матери возникает желание прижимать дитя к себе. Поэтому окситоцин назвали «гормоном объятий». Так его окрестили зоологи, искусственно поднимавшие уровень окситоцина у коз и других животных, что вызывало аналогичное поведение. У окситоцина множество функций, и некоторые из них полезны для матери. Пока младенца кормят грудью, он чувствует тепло и защищенность, и его пищеварительная и дыхательная системы работают ритмично. В процессе кормления у матери поднимается уровень окситоцина, что также приводит к сокращению матки, останавливающему кровотечение и приводящему к отделению плаценты. Так мать и ребенок оказываются вовлеченными в химический танец любви, взаимозависимости и выживания.

У взрослых окситоцин, судя по всему, играет такую же важную роль и в романтической любви. Здесь он выступает как гормон, побуждающий влюбленных обниматься и усиливающий удовольствие во время полового акта. Этот гормон стимулирует гладкие мышцы, повышает чувствительность нервов; его уровень стремительно растет в процессе полового возбуждения: чем сильнее возбуждение, тем больше окситоцина выделяется. Когда возбуждение достигает своего пика, окситоцин, как считается, заставляет нервы половых органов самопроизвольно напрягаться, вызывая оргазм. Окситоциновое возбуждение (в отличие от возбуждения, возникающего под воздействием других гормонов) может быть вызвано как физическими, так и эмоциональными факторами (бывает достаточно взгляда, звука голоса или жеста) и способно адаптироваться к индивидуальным любовным особенностям человека. Например, к выработке окситоцина может привести запах любимого или его прикосновение, а также изощренные и насыщенные сексуальные фантазии. Женщины легче реагируют на эмоциональное воздействие окситоцина – возможно, благодаря той важной роли, которую он играет в материнстве. И действительно: женщины, рожавшие естественным путем, иногда говорят, что испытали во время родов оргазмическое чувство удовольствия. Некоторые женщины, страдавшие аноргазмией, обнаружили, что после родов им стало проще достигать оргазма: выделение окситоцина во время родов и грудного вскармливания сняло их сексуальную блокаду. Этим гормональным излиянием можно, пожалуй, отчасти объяснить, почему после секса женщинам больше, чем мужчинам, хочется продолжать обниматься. Женщине хочется чувствовать близкую, неразрывную связь с мужчиной, тесно прижимаясь к нему, обвиваясь вокруг него. Если посмотреть на это с точки зрения эволюции, тем самым она, видимо, выражает надежду, что мужчина на некоторое время с ней останется – достаточно надолго, чтобы защитить ее и ребенка, которого он только что зачал.

Уровень окситоцина у мужчин во время оргазма увеличивается в пять раз. Однако проводившиеся в Стэнфордском университете исследования показали, что во время секса уровень окситоцина у женщин еще выше, чем у мужчин, и что женщине, чтобы достичь оргазма, требуется больше окситоцина. Пропитанные этим потоком химических веществ, женщины способны достичь больше мультиоргазмов, чем мужчины, и оргазмов, пронизывающих все тело. Матери рассказывали мне, что примерно в течение первого года жизни их ребенка они с удивлением обнаруживали, что «влюблены» в него, «возбуждаются» от него, переживают вместе с ним свой «лучший, невиданный любовный роман». И вполне понятно, почему мать испытывает такие чувства: ведь удовольствие, которое женщина получает во время оргазма, родов, обнимания и кормления своего ребенка, контролируется одним и тем же гормоном. Мозг может обладать излишками серого вещества, но в некоторых вещах он экономен: ему нравится повторно использовать для многих целей и удобные пути, и подходящие химические вещества. Зачем прокладывать новые колеи, пробиваясь через снежные заносы жизни, если и по старым колеям уже удалось пройти часть пути? Молодые отцы тоже радуются своим новорожденным детям, и уровень окситоцина у них повышается, хотя и не так значительно.

А предаются ли нежностям другие млекопитающие? В Национальном институте психического здоровья неврологи Томас Инсел и Лоуренс Шапиро изучали брачное поведение горных полевок – неразборчивых в связях мышей, одиноко живущих в отдаленных норах до тех пор, пока не наступает время спариваться. Самки мышей бросают своих детенышей вскоре после рождения; самцы их вообще не видят, а когда исследователь забирал новорожденного мышонка из гнезда, тот не пищал, не искал свою мать и не казался особенно испуганным. У них нет ничего подобного тому, что можно было бы назвать чувством семьи. Исследователи обнаружили, что рецепторов окситоцина в мозгу горных полевок меньше, чем у их более нежных и ориентированных на семейную жизнь сородичей – степных мышей (желтобрюхих полевок). Несмотря на это (но вполне предсказуемо), уровень окситоцина у самок горных полевок резко возрастает сразу же после родов, когда они выкармливают своих детенышей. Подобное исследование заставляет задуматься о той сложной роли, которую играет окситоцин в человеческих отношениях. Можно ли сказать, что уровень окситоцина ниже у людей, считающихся «одиночками»? Или у жестоких родителей? Или у детей, в одиночестве страдающих от кошмара аутизма?

Прежде всего – небольшая поправка к тому, что мы считаем само собой разумеющимся. Разум не сосредоточен полностью в мозге. На самом деле он странствует по организму с бесконечным караваном гормонов и ферментов. Множество нейропептидов – это посыльные, снующие с сообщениями между мозгом и иммунной системой. Когда что-то случается с телом – например, оно испытывает боль, получает травму или заболевает, – это затрагивает и мозг, являющийся частью тела. Когда что-то случается с мозгом – например, он получает сотрясение, или его просто посещает мысль или чувство, – это затрагивает и сердце, и пищеварительную систему, и все остальное тело. Мысль и чувство неразделимы. Психическое и физическое здоровье неразделимы. Наш организм един. Иногда приступы голода пересиливают моральные соображения. Иногда наши чувства бессмысленно жаждут новизны только потому, что она приносит приятное ощущение. Иногда мужчина действительно «думает причинным местом». Поскольку мы ценим разум, а наша биология нас смущает, о желаниях и потребностях тела мы говорим как о «самых низких» мотивах, инстинктах или побуждениях. Например, считается низким хотеть секса, но благородным – питать страсть к музыке. Считается извращенным весь день предаваться эротическим фантазиям и неоднократно мастурбировать, но возвышенным – проводить тот же день, наслаждаясь музыкой. Когда любовь становится наваждением – трубный глас, призыв к оружию слышит все тело.