Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии - Василий Олегович Авченко

журнал Control Engineering в 1966 году назвал УМ1-НХ «замечательной» по размерам и потребляемой мощности «настольной моделью». В 1969 году «Правда» сообщит о присуждении за разработку УМ-1НХ Госпремии СССР в области науки и техники коллективу во главе с Филиппом Старосом. Тогда станет понятно, что «тов. Филиппов» – это Старос (можно представить, как интересовалась этими публикациями американская разведка).

В 1960 году Филипп Георгиевич Старос получил советское гражданство, в 1962-м вступил в КПСС. В том же году КБ-2 посетил Хрущёв, которому Старос продемонстрировал возможности ЭВМ и презентовал проект Научного центра микроэлектроники союзного масштаба, который включал бы сеть НИИ, КБ, Институт электронной техники, завод… Хрущёв дал добро, разрешив в случае чего обращаться напрямую к первому лицу.

Под советскую «Кремниевую долину» (американская возникла позже) определили только что заложенный спутник Москвы Зеленоград, мыслившийся центром текстильной промышленности. Его переориентировали на микроэлектронику, директором Научного центра стал разработчик радиотехнических комплексов Фёдор Лукин, Староса назначили его заместителем по науке.

К 1964-му начались проблемы: не заладилось ни с Лукиным, ни с министром электронной промышленности Шокиным. Старос пошёл ва-банк – написал Хрущёву, но тут генсека отправили в отставку. После этого Шокин якобы сказал Старосу: «У вас возникла странная фантазия, будто вы являетесь создателем советской микроэлектроники. Это неправильно. Создателем советской микроэлектроники является Коммунистическая партия».

В 1965 году от Зеленограда Староса отодвинули. Он продолжал работать в КБ-2. В 1969-м Старос и коллеги на основе компьютера УМ-2 создали «Узел» – систему управления ракетной и торпедной стрельбой с подлодок. Всего Старос имел около полутора сотен научных работ и изобретений. В 1967 году стал доктором технических наук, в 1971-м – профессором.

В 1973 году лишился должности главного конструктора КБ-2, а само бюро влилось в производственное объединение «Светлана».

Тогда-то знаменитый физик, академик Пётр Капица и посоветовал Старосу ехать во Владивосток, где Дальневосточный научный центр возглавлял его сын, член-корреспондент Андрей Капица. В системе Академии наук Старосу пообещали «зелёную улицу»: отдел, ставки, квартиры для сотрудников, средства, в перспективе – звание академика и преобразование отдела в институт.

Старос переезжает во Владивосток с женой, сыном Николасом и двумя дочерьми. В начале 1974 года его утверждают членом президиума ДВНЦ. При юном Институте автоматики и процессов управления (ИАПУ) Старос создаёт отдел искусственного интеллекта.

Его ученик Виктор Заводинский, пришедший в отдел в том же 1974-м, вспоминал: «Отдела как такового ещё не существовало, был лишь человек с фантастическими идеями и не менее фантастическим прошлым… Мой будущий шеф оказался человеком небольшого роста, с лёгкой, ладно скроенной фигурой, с курчавой, начавшей седеть шевелюрой и жёсткой щёточкой усов под характерным мясистым носом. Его тёмно-коричневые, чуть навыкате глаза смотрели внимательно и цепко… От моего собеседника исходила странная магическая сила, которая заставляла верить, что этот человек сумеет добиться того, чего захочет. Я подумал, что с таким человеком будет трудно, но интересно».

Отдел включал несколько лабораторий. Одну из них – управляемого роста микроэлектронных структур – возглавил сам Старос. Сюда пришли молодые учёные Заводинский, Лифшиц, Розовский, Гаврилюк, Галкин, Коробцов, Саранин, Кульчин. Фирдман (позже он уедет в США) заведовал лабораторией алгоритмизации систем искусственного интеллекта. Лабораторию программных систем искусственного интеллекта возглавил Клещёв. Старос «пробил» открытие на местном физфаке кафедры микроэлектроники и сам возглавил её.

Не всё шло гладко; как пишет Заводинский, директор ИАПУ академик Воронов говорил, что тематика работ Староса не соответствует профилю института, и «не выделял ему ни единого квадратного метра». Да и не было тогда этого метра. Старос получил для отдела несколько комнат в академическом общежитии на улице Кирова, 62. Ныне это обычная владивостокская «гостинка» – самое дешёвое жильё с крошечными, но отдельными комнатушками. Именно в этом доме я провёл первые годы жизни, естественно не зная о том, что здесь в 1974–1975 годах велись работы по созданию «куба памяти» в кремниевой матрице – системы, которая должна была приблизиться по возможностям к мозгу человека. «Старос… предвосхитил идеи наноэлектроники и квантовых компьютеров, возникшие в научном мире много позже», – пишет Заводинский.

Владивосток мог стать вторым Зеленоградом, советской Кремниевой долиной. Или, если использовать местные словечки, Кремниевой падью, распадком. Из-за сходства английских слов silicon (кремний) и silicone (силикон) калифорнийскую Кремниевую долину порой называют у нас Силиконовой, что неверно. Подлинная Силиконовая долина тоже находится в Калифорнии, но только в Голливуде.

В 1976 году хозяйство Староса переехало в полуподвал школы-интерната знаменитого педагога Николая Дубинина, народного учителя СССР. Аренду учёные оплачивали бартером – вели занятия по математике и физике. Появлялись новые люди, прибывало оборудование, в том числе импортное. «Ничего, ребята! Генри Форд тоже начинал в сарае», – говорил Старос, происходивший, по семейному преданию, от одного из тех самых трёхсот спартанцев.

Старос открыл во Владивостоке английский клуб и музыкальный салон (играл на нескольких инструментах, переводил на русский тексты «Битлз» и «Роллинг Стоунз»), возглавил яхт-клуб учёных, его жена вела на местном телевидении передачу «Ду ю спик инглиш?». Прошлое профессора, однако, оставалось тайной. «Мне было известно, что это человек с непростой биографией, но следы были запутаны. Опыт получения пинков у нас был, вопросов без нужды не задавали… Иностранцем его не считали. По-русски Филипп Георгиевич говорил правильно, с лёгким акцентом – я бы сказал, кавказским», – вспоминал бывший декан физфака и ректор Дальневосточного университета Виктор Горчаков.

Одни Староса поддерживали, другие ему не доверяли. Учёный понимал: вытащить отдел из подвала и развернуть его в институт поможет членство в академии. Уже в октябре 1974 года Староса выдвинули в член-корреспонденты. Андрей Капица дал блестящую характеристику: «Проявил себя крупным учёным, смелым конструктором и способным организатором… Создана научная школа, охватывающая широкий круг вопросов в области управляющей техники и микроэлектроники». Первая попытка не удалась. В 1976 году Староса назначили заместителем директора ИАПУ и вновь выдвинули в членкоры; опять неудача. В 1979-м выдвинули в третий раз, шестидесятидвухлетний профессор вылетел в Москву. Умер от инфаркта в машине, мчавшей его по Ленинскому проспекту, успев удивлённо сказать: «Ребята! Я теряю сознание».

Староса кремировали в Москве, прах захоронили на Морском кладбище Владивостока. Потом перевезли в Ленинград, на могиле установили тот самый «куб памяти». Отдел искусственного интеллекта исчез, но старосовские лаборатории жили, влившись в другие подразделения института. Ученики Староса набирали научный авторитет. В 2004 году ИАПУ возглавил член-корреспондент Виктор Лифшиц. Позже во главе института стал академик Юрий Кульчин. Его заместитель и руководитель отдела физики поверхности, в который выросла лаборатория Староса, – член-корреспондент Александр Саранин. Ещё один замдиректора – доктор физико-математических наук Николай Галкин. Стали докторами Клещёв, Коробцов, Гаврилюк. Заводинский возглавил Институт материаловедения в Хабаровске.