Трупный цветок - Анне Метте Ханкок

Герда спросила, пытаясь казаться спокойной:

– Ты собираешься навестить его?

– Да.

– Когда? Сегодня?

– Ещё не знаю. Я позвоню в тюрьму сразу, как мы с тобой поговорим. Посмотрим, как быстро я смогу туда попасть.

– Пообещай мне одну вещь, – сказала Герда. – Когда вы будете сидеть друг напротив друга… Попробуй простить его. Не ради него, а ради себя самой. Попробуй увидеть в нём того человека, которым он когда-то был. Того, которого ты любила.

Элоиза не ответила.

– Ради себя самой, – повторила Герда.

– Я позвоню тебе позже.

– Элоиза, – торопливо сказала Герда. – Будь осторожна, хорошо?

Элоиза пообещала ей, что будет осторожной. Они попрощались, и она стала искать номер тюрьмы в своей записной книжке.

На звонок ответили, и она вежливо представилась по-французски парой простых фраз, а затем спросила мужчину на другом конце провода, говорит ли он по-английски.

Говорит.

– Я хотела бы попросить свидания с одним из заключённых, – сказала Элоиза.

– С кем?

– Ник Кальдан, заключённый номер 819—11.

– Причина визита? – Голос звучал по-профессиональному невозмутимо.

– Личная.

– Каковы ваши отношения с заключённым?

Элоиза сглотнула.

– Я его дочь.

– Проклятье!

Шефер швырнул книгу на стол перед Августин и указал на обложку.

Она отодвинула в сторону кофе и нахмурилась.

– Что?

– Вот! Посмотри на имя автора!

Августин перевела взгляд с книги на Шефера, открыв рот.

– Это написал отец Элоизы, – сказал Шефер. – Писатель и историк Ник Кальдан.

– Ты уверен?

– На все сто.

– Да ладно. – Августин прикрыла рот рукой. – Значит, она поняла, что означает та цитата?!

– Да.

– Тогда получается, она нам солгала.

– Да неужели?

– Но… – Августин присела на краешек стола и тут же снова вскочила. – Почему?

– Понятия не имею. Пока тебя не было, я только-только успел прочитать про это, но, насколько я понимаю, Ник Кальдан находится в тюрьме в Париже.

– В тюрьме?

– Да, во Френе, на окраине Парижа. Мрачнейшее место.

– Почему? За что он сидит?

– Детская порнография.

Августин закрыла глаза, как будто Шефер плюнул ей в лицо. Открыв их снова, она с неохотой повторила:

– Детская порнография?

– Да.

– О господи… Объясни.

Шефер сел за компьютер и просмотрел газетную статью, которая появилась в поисковике, когда он загуглил имя.

– Он, очевидно, жил в Париже несколько лет и преподавал средневековую историю и литературу в Сорбонне.

Не отводя глаз от Шефера, Августин потянулась за кофе и сделала глоток.

– Его и троих других мужчин арестовали после рейда местной полиции в квартиру, принадлежавшую другому педофилу в этом районе. Когда полиция взломала дверь, в квартире находилось несколько обнажённых человек, двое из них – несовершеннолетние дети.

– Психопаты грёбаные! – мрачно произнесла Августин голосом, полным ненависти.

– Одним из мужчин был Ник Кальдан. Его жильё также обыскали, компьютер конфисковали, а самого его допросили.

– И что было потом?

– На телах детей были обнаружены явные признаки сексуального насилия, а на компьютере Кальдана полиция нашла большое количество детского порно. Фотографии, видео, всякая мерзость.

– И он сел?

Шефер кивнул.

– И он сел.

Августин кивнула и тяжело выдохнула.

– Ну теперь я понимаю, почему Элоиза не торопится рассказывать об этом.

– Да. Дрянная история.

– Когда всё это произошло?

Шефер снова посмотрел на экран компьютера.

– Четыре года назад. – Он нажал клавишу «Назад» и снова оказался на странице результатов поиска Google. – Есть ещё…

Он открыл статью из другой газеты.

– Похоже на отчёт судебного заседания, но текст на французском. Смотри, есть его рисунок.

Августин подошла и встала позади Шефера.

На рисунке углём был изображён могучий мужчина с густыми сдвинутыми бровями, большим носом и тёмной густой бородой, которая переходила за ушами в чёрные вьющиеся волосы.

– Это он? – спросила она. – Это Ник Кальдан?

– Да.

– Он не похож на Элоизу. Вернее, она не похожа на него. Ты уверен, что они родственники?

– Да, я проверил в реестре. Они отец и дочь.

– Ясно. – Августин кивнула на экран. – О чём там?

– Не знаю. Я не знаю французского.

– Ну, открой гугл-переводчик. – Августин наклонилась над Шефером и скопировала текст из статьи на сайт гугл-перевода. – Нормального перевода, конечно, не получится, но основную идею можно понять.

Она нажала кнопку «Перевести», и французский текст из левой части экрана появился справа на датском языке в несколько неточном и неполном виде.

Августин зачитала вслух:

– Тут говорится: «Сегодня в Париже прошло тяжёлое заседание суда, в ходе которого г-н Ник Кальдан, датчанин по происхождению, был осуждён. Измученный человек предстал перед собравшимися, и на протяжении всего процесса он проявлял раскаяние, даже проливал слёзы…» Ну да, как же. Cry me a fucking river![16] Хм… «Судья по делу не проникся настроением и сожалением подсудимого, и г-н Кальдан был признан виновным по обвинениям 1–3 и приговорён к восьми годам лишения свободы безоговорочно». Бабах!

– Восемь лет, – повторил Шефер. – Ох!

– Да это ничто по такому обвинению!

– Да, но восемь лет в тюрьме Френ должны быть похожи на сто. Это место не имеет ничего общего с Вридслёселилле или Нюборгом, никаких тебе DVD-плееров в камере и отпусков на день рождения бабушки Кетти. Там всё жёстко. Я бы скорее застрелился, чем провёл там восемь лет.

– Ну, он получил по заслугам, педофил хренов.

Шефер пожал плечами.

– Трудно не согласиться.

Августин поставила на стол свой кофе и подошла к маркерной доске, которая стояла в углу комнаты. Синим маркером она принялась чертить на доске временную шкалу.