Чаша гнева - Александр Борисович Михайловский

с Татьяной и Михаила Александровича родом из четырнадцатого года. Ни товарища Ленина из четырнадцатого года, ни даже Кобу я на это толковище звать не стал, так как дело было только между мной и семьей Романовых.

- Итак, - сказал я, - в восемнадцатом году закончен первый этап операции по нормализации местной советской власти. После проведения нескольких акций устрашения мне удалось «уговорить» германское руководство на почетный мир с Советской Россией. После этого мы выкинули из большевистского ЦК гешефтмахеров и иностранных агентов, предупредили лидеров левых эсеров о неприемлемости истеричного поведения, а затем ликвидировали Учредительное собрание, являвшееся пережитком эпохи Временного правительства, и арестовали всех его депутатов, не входивших во фракции большевиков и левых эсеров. Далее - двадцать первого января состоится внеочередной Седьмой Съезд партии большевиков, на котором товарищу Ленину предстоит проложить новый политический курс и разгромить уцелевших оппонентов, а сразу по его завершении, двадцать третьего января, откроется очередной Третий Съезд Советов, удачно подгадавший под эпохальные события. Теперь, во избежание негативных последствий, вызванных истеричной реакцией ультрареволюционных оппонентов, пришло время заняться изъятием из окружающей среды тамошних воплощений членов вашего семейства, и товарищ Ленин дал нам на это свое полное согласие. Хотя бывший товарищ Свердлов уже арестован и чалится у меня в инквизиции, на свободе осталось достаточно много его подельников, друзей и единомышленников, да и обитающие на просторах России то тут, то там низовые организации правых эсеров тоже не питают к вашему семейству большой любви. Вот я и подумал, что если промедлить еще немного, то можно получить ту же Ганину яму, только в профиль.

- Я вас поняла, - потупив глаза, сказала Ольга. - С кого вы начнете - с ПапА, МамА и наших сестер?

- Так уж получилось, - ответил я, - что экс-император, экс-императрица, их дети, а также сопровождающие лица пока находятся в относительной безопасности, ибо до места их ссылки в Тобольске еще не добралась советская власть, и даже о ликвидации Учредительного собрания там станет известно не ранее, чем через десять дней. Возможность расправы угрожает сейчас в первую очередь бывшему Великому Князю Михаилу Александровичу, пока еще проживающему в Гатчине. Это совсем рядом с эпицентром событий, и не исключено, что прямо сейчас отряд анархиствующих матросов направляется туда из Петрограда, чтобы убить хоть кого-нибудь из знаковых фигур, раз я забрал у них из-под носа арестованных лидеров кадетской партии. Еще некоторое количество ваших злосчастных родственников обитают в Крыму, в имении Дюльбер, но их положение не так опасно, потому что опекуном им от центральных властей назначен революционный матрос неопределенной партийной принадлежности по фамилии Задорожный. На самом деле это загадочный человек, потому что, по непроверенным сведениям, до революции он служил в Качинской авиашколе под командованием великого князя Александра Михайловича, а после завершения своей миссии бесследно исчез, будто растворился в пространстве. В Основном Потоке все члены семьи Романовых, порученные его попечению, благополучно дождались прихода сначала германских оккупантов, а потом и англичан, после чего живыми и здоровыми выехали в Европу на британских военных кораблях. Сие не значит, что я брошу крымскую группировку Романовых на произвол судьбы, но начинать следует все же с Гатчины. Михаил Александрович, вы составите мне компанию в этой операции, чтобы ваше «другое я» при этом не особо волновалось?

- Разумеется, Сергей Сергеевич, - коротко кивнул мой собеседник. - Со своим воплощением из времен русско-японской войны я встречаться просто боюсь, экое он чудовище, но вот с этим «другим я» почему бы и не поговорить. Но что вы собираетесь делать с ним дальше, ведь в родном мире места ему уже не будет?

- Если он услышит Призыв, - ответил я, - то возьму его с собой в верхние миры. Хорошие генералы с задатками командующих подвижными соединениями на дороге не валяются.

- А почему этот Призыв не слышу я? - спросил Михаил Александрович. - Ведь, насколько я знаю, император Михаил из пятого года стал вашим Верным.

Я посмотрел на него внимательным взглядом и ответил:

- Моим верным стал не император Михаил, а поручик синих кирасир Мишкин, а это совсем не одно и то же. Я же сделал все возможное для того, чтобы мой новый Верный как можно скорее возмужал, превратившись сначала в генерал-лейтенанта Михаила Романова, а потом и в императора Михаила Второго. Теперь он для меня не подчиненный, а сосед с фланга, которому Творцом Всего Сущего поручена самостоятельная задача. Должен сказать, что Призыв обычно слышат либо одиночки-ронины, ни с кем не связанные узами верности, либо люди, сильно неудовлетворенные своим положением, ибо их текущий Патрон оказался ненадлежащего качества. Именно на этом основании ко мне от императора Александра Павловича ушла целая армия героев Бородинской битвы. Вы же к моменту нашего тесного знакомства уже приняли предложение своей племянницы, и оно вас вполне устроило.

- Да, Сергей Сергеевич, - согласился Михаил Александрович, - нынешнее положение меня устраивает, а мое «другое я» из восемнадцатого года наверняка захочет уйти дальше вверх по мирам вместе с вами. На этом, я думаю, предварительные обсуждения стоит прекратить и приступать к делу, поскольку все нужные слова уже сказаны. Возможно, что вы правы и времени на лишние разговоры уже нет, и все прочее мы сможем обсудить, когда мое воплощение из восемнадцатого года и его семья окажутся в полной безопасности.

- Именно так, - подтвердила Ольга. - Сделайте это, Сергей Сергеевич, и наша благодарность вам будет безмерна. Теперь мы воочию, а не в книгах видим, от какого кошмара вы нас отвратили, и нам до слез жаль как те другие наши воплощения, обреченные на жестокую и безвременную смерть, так и великую страну, которую безумные либералы по наущению из Лондона и Парижа бросили в самую пучину Смуты. И еще... обязательно возьмите на это дело Нику-Кобру - уверен, что она весьма пригодится в деле уговоров тамошнего воплощения нашего дяди Михаила вести себя прилично.

- Да... - с загадочным видом хмыкнул Михаил. - Интересно будет глянуть на первую реакцию моего «другого я» на эту сногсшибательную особу и сделать выводы для себя самого...

В ответ я лишь пожал плечами: мне было известно, что на Кобру последовательно западали и поручик синих кирасир Мишкин из четвертого года, и сидящий сейчас передо мной Великий князь Михаил Александрович. Император Михаил из позапрошлого для нас мира русско-японской войны от отчаяния, вызванного неразделенной любовью, даже додумался до идеи вовсе не жениться, а составить себе