Комиссар Хольмг. Становление - Атия Хольмг

благо Империума, ежедневно исполняя свой долг перед Императором, живет и действует на грани своих сил, порой свершая то, что лежит по ту сторону человеческих возможностей. То, что невозможно, но что ежедневно и ежечасно совершают наши доблестные воины. Помни об этом всегда.

Внезапно накатившие слезы в глазах Штайн стали настолько жгучими, что она едва различала стоящих перед ней Палатину и сестру-наставницу, а потом они резко исчезли, словно сам Бессмертный Император оттер их Своей рукой. И тогда взор Алиты прояснился, становясь кристально чистым…

…Дождь усилился, отчаянным стаккато барабаня крышам и навесам, рокриту и колоннам, стучась в мозаичные окна и витражи, хлеща тех, кто попадал под его неумолимые леденящие плети.

Она уже собралась направиться в комиссариат, когда увидела идущего к Миссии Гая Тумидуса. Не обращая внимания на хлеставший с небес ливень, Лорд-Комиссар шел, чеканя шаг, словно на параде, разбивая в мелкие брызги своей поступью образовывавшиеся лужи. Наконец он подошел к Штайн, осенив себя аквилой, и молча встал рядом с Палатиной, ни о чем не спрашивая и ничего не говоря. Они простояли так с полминуты, бок о бок, в молчании, не глядя друг на друга. Затем также молча Штайн медленно скрестила руки на груди, складывая их в Имперского орла. Октавиан повернул голову и посмотрел Алите в глаза. Она ответила таким же открытым взглядом, как был у Лорда-Комиссара, и едва заметно покачала головой. Гай Тумидус простоял еще несколько секунд, потом медленно кивнул и, круто развернувшись, ушел той же отточенной военной походкой, какой ходил всегда, не сбившись ни в одном движении.

Штайн проводила его взглядом:

«Мы ежедневно делаем то, что в наших силах, и еще то, что лежит по ту сторону человеческих возможностей. Но иногда у нас все же не получается».

Она развернулась и скрылась за дверями Миссии, за которыми, не переставая, продолжали рыдать небеса, посылая на землю потоки своих слез.

Дождь кончился под утро, оставив после себя промозглую сырость и серые, безликие сумерки с леденящими порывами ветра, от которых стыла кровь у дозорных и часовых на постах. Ночь не принесла измотанным до предела людям отдыха и покоя. Кошмары, пришедшие во снах, накрыли город в очередной неудержимой попытке хоть как-то сломить волю его защитников.

Губернатор проснулась посреди ночи от собственного крика.

Беззвучно плакала Ванесса, забывшаяся в полудреме в кратком перерыве между перевязками и уходом за ранеными.

Метались и едва слышно стонали, не приходя в сознание, получившие тяжелые ранения и увечья.

Погрузившись в собственный кошмар, спал Лорд-Комиссар.

…Он стоял над девятью свежими могилами, не в силах что-либо изменить. Он стоял один, бессильно сжимая в руке развивающиеся на холодном ветру красные кушаки. И у него не было слез…

День девятнадцатый

ДЕНЬ 19

РЭКУМ

— В Храм, — коротко и безапелляционно произнес Барро, едва они ступили на территорию Рэкума.

Весь путь от выхода из подземного тоннеля до массивных врат Храма Императора инквизитор прошел на одном дыхании, не сворачивая, не останавливаясь и не сбавляя шаг. И только когда они вошли под величественные своды Храма, напряжение, которое сопровождало Алонсо на протяжении всего пути и которое так остро чувствовала Ванесса, исчезло.

Инквизитор шагнул по направлению к главной кафедре и опустился на колени, внезапно разом ощутив весь непомерный груз, что лег на его плечи за все эти несколько последних дней.

— Со всей моей силой, со всей моей волей, каждой крупицей моей души я отдаю свою душу и веру Бессмертному Императору, Пастырю Человечества, — прошептал почти беззвучно Барро и понял, что начинает терять сознание.

РЭКУМ. ВЕЧЕР

Он очнулся через несколько часов в большой комнате, что была отведена ему под личные покои. На руках были свежие повязки, а в голове небольшой туман, какой бывает после использования обезболивающих наркотиков. Барро осмотрелся и увидел сидящую рядом с ним Ведану. А чуть поодаль, у самых дверей стоял кадет-комиссар. Псайкер встрепенулась, едва Алонсо начал приходить в себя, почувствовав изменения.

— Кадет Лонгин, — позвал Барро, приподнимаясь на постели.

— Слушаю вас, господин инквизитор, — Кадет-комиссар приблизился.

Алонсо заметил, что Авель выглядит чуть более отдохнувшим, как и Ведана.

— Мне нужен полный отчет обо всем, что сейчас происходит в Рэкуме. Также мне необходимо увидеть Лорда-Комиссара Тумидуса, полковника Райта и губернатора Витинари. Это не терпит отлагательств, — распорядился инквизитор.

— Так точно, господин инквизитор, — Лонгин коротко отсалютовал и уже собирался покинуть помещение, когда Барро снова заговорил.

— Отправьте с этими поручениями кого-нибудь из гвардейцев или слуг, — Алонсо не спуская глаз смотрел на Авеля. — Вы должны оставаться рядом со мной ровно до тех пор, пока не прибудут корабли с поддержкой и не заберут нас с планеты. И после этого, до того времени, как я не передам вас на Черный корабль Святой Инквизиции.

— Так точно, господин инквизитор, — Барро показалось, что голос кадет-комиссара чуть дрогнул.

Тем не менее, он тут же вызвал из коридора дежурного, и, отдав соответствующие приказы, вернулся на свое место возле входа, где был ранее.

«Ведана», — позвал инквизитор и почувствовал резко накатившую слабость и боль в висках.

«Да».

«Следи за ним», — Барро откинулся на кровать, собираясь с силами, чтобы подняться.

Когда в комнату вошел Лорд-Комиссар, он уже сидел в одном из кресел с прикрытыми бархатным покрывалом руками, так, чтобы не видно было бинтов.

— Вы один, Лорд-Комиссар? — спросил Алонсо, кивая Тумидусу. — К сожалению, не могу вас приветствовать должным образом, — добавил он.

— Мне уже доложили, господин инквизитор, — Октавиан понимающе кивнул. — Я пришел один. Полковник Райт погиб от ран, а губернатор последнее время никуда не выходит.

— Что с ней? — тут же спросил Барро.

— Она сказывается больной и уставшей, но могу предположить, что дело тут не в болезни.

— Страх перед ксеносами?

— Скорее, перед общей ситуацией, — ответил Гай Тумидус.

— В таком случае, я встречусь с губернатором позже. Лично. А пока нам надо многое обсудить, и даже лучше, что мы будем вести диалог без свидетелей. Есть нечто, что услышать предназначено только вам, Лорд-Комиссар.

Серафима Ван Калифшер сделала пометку в инфопланшете, регистрируя полученный результат. Пошли восьмые сутки с того момента, как объект поступил в ее распоряжение. Восьмые сутки всевозможных экспериментов, целью которых было выяснить, что собой представляет та инфекция, которая поселилась в теле объекта. Уже на вторые сутки стало понятно, что по мере распространения заразы, она перестраивает все органы и плоть, заставляя те гнить и разлагаться. Однако этих наблюдений было недостаточно, чтобы судить о природе этого заболевания и о том, как можно было