Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

укрытия. Чужой явно не был похож на бомжа — одет бедно, но чисто. С тростью, фотоаппаратом… Что еще за гусь такой?

— Иди сюда, — сказал Кусок. Вести разговор ему поручил Барон. Понимал: у Куска, который бомжует уже больше пяти лет, получится лучше. — Иди сюда, конь глухой, — повторил Кусок с нотками превосходства… Барон ухмыльнулся, подумал: смотри ты — сам ходит в шестерках, а туда же.

Мастер подошел, остановился в трех метрах. Всем своим видом он изображал растерянность.

— Тебе чего надо здесь, чмо африканское? — спросил Кусок.

— Мне?

— Нет, жопе моей… Ты чего здесь шляешься?

— Я — художник…

— Че? Ой, держите меня, девочки, — художник он! Репин, бля? Левитан?

— Я — фотохудожник. Моя фамилия — Костров.

— Ты это бабам втирай… Металл здесь промышляешь?

— Но позвольте! Я действительно художник. Дмитрий Костров. У меня даже выставка была… в 91– м году. В ДК Железнодорожников… в прессе отзывы… были… положительные…

Наемник решил, что пора вмешаться:

— А что у тебя в сумке, художник?

— У меня?.. Ничего особенного.

— Дай сюда, — Наемник подошел, бесцеремонно сорвал с плеча Мастера сумку.

— Что вы делаете?

Наемник не ответил. Подскочил Кусок, попытался вырвать фотоаппарат. Мастер не дал. Они начали возиться. Наемник покосился брезгливо, бросил: стоять, суки рваные… Кусок сразу остановился. Мастер засунул «мыльницу» в карман. Наемник высыпал содержимое сумки на лист ржавого металла. Быстро осмотрел: фляга, термос, два бутерброда с дрянной вареной колбасой, карта Петербурга, брошюрка под названием «Срач», потрепанный блокнот, пачка «Симфонии» и налобный фонарик. Флягу, сигареты и фонарик сразу схватил Кусок, а Наемник раскрыл блокнот. Страницы были потрепанные и исписаны ручками разного цвета. Наемник открыл последнюю. Прочитал: «Территория Зла — гигантская декорация постАпокалипсиса. Дали отдыхает». Наемник пробормотал: херня какая, — отшвырнул блокнот и развернул карту — она была старая, перетершаяся на сгибах. В нескольких местах были пометки, сделанные карандашом или ручкой. Ни одна из них не имела отношения к Охте. Теперь дошла очередь до брошюрки. Наемник раскрыл ее — ага, стишки! Тьфу. Отшвырнул в сторону. Отвернул колпачок термоса, вытащил пробку, понюхал — эразац— кофе, дрянь, дешевка. Он сунул термос Куску. Кусок тоже понюхал термос, сказал: о, бля! кофе! — налил себе колпачок и стал с удовольствием пить. Мастер улыбался заискивающе-растерянно. Наемник подумал: похоже, точно — крейзанутый фотограф. Мнит себя художником.

Наемник поднялся. Сказал:

— Фотик давай сюда.

— Зачем он вам? Он дешевый.

— Не ссы, верну.

— Правда?

— Сукой буду.

Мастер протянул фотоаппарат. Наемник быстро прощелкал фото на дисплее — сгоревшие здания… развалины дамбы… А вот снимки, сделанные, кажется, уже здесь. Точно здесь — вон, купол церкви виден… Наемник прощелкал все, пришел к выводу: ничего интересного.

Мастер сказал:

— Там есть очень интересные кадры с дамбы. С того участка, где она разрушилась. Хотите, я…

— Заткнись, ушлепок! — оборвал Кусок. Мастер замолчал.

Наемник смотрел на Мастера и думал: ну и что с ним делать? Можно, конечно, просто убить… Два года назад, в Казахстане, Наемнику пришлось вырезать целую семью — шесть человек. Он сделал это без сожаления — просто так сложились обстоятельства. Позже он почти не вспоминал об этом эпизоде… Наемник смотрел на «фотографа» и думал: что с ним делать?.. Шел дождь, шляпа фотографа была покрыта мелкими капельками воды.

— Отдайте фотоаппарат, — попросил фотограф. Кусок ощерил гнилые зубы: — Ага! Держи карман шире.

Наемник Куска презирал. Он протянул фотографу его фотоаппарат:

— Забирай. И больше сюда не ходи.

— А как же?.. Здесь же — натура… здесь же снимать и снимать.

— Я сказал: не ходи.

А Кусок скорчил страшную рожу и добавил:

— В котле сварим, нах. Живьем.

— Отдай художнику термос, — сказал Наемник.

— А чего…

Наемник повторил: отдай… Кусок демонстративно выплеснул остатки кофе из колпачка. Потом перевернул термос и вылил остатки кофе на землю. Потом заткнул пробку, завернул колпачок и протянул термос Мастеру:

— Пожалуйста, мсье художник.

— Спасибо, — сказал Мастер. — Большое спасибо.

Он быстро сложил свои вещи в сумку и торопливо, часто оглядываясь, двинулся прочь.

Мастер уходил, оглядываясь, изображая испуганного человека. И — прокачивал ситуацию… Подполковник Тимофей Трофимович Томилин — товарищи звали его «Три Т» — двадцать пять лет из своих шестидесяти прослужил в органах госбезопасности. Побывал в Афгане и в Чечне. Однажды выполнял личное задание председателя КГБ СССР. Был награжден орденом Красной Звезды и именным пистолетом. В 2009– м вышел на пенсию. Ему предлагали работу в комитете «Кобра», но он категорически отказался… После того, как в 13– м «Гёзы» уничтожили Башню, начались аресты бывших сотрудников спецслужб. Подполковник Томилин непременно был бы арестован, если бы его вовремя не предупредил брат — офицер «гестапо». Томилин успел покинуть Петербург, но на вокзале в Мурманске попал в облаву. Был ранен, но ушел, отстреливаясь из того самого наградного «Макарова». Залез в вагон первого попавшегося товарняка. Там бы и умер от раны, но судьба распорядилась так, что в эту же теплушку попали двое монахов и послушник. Они тоже были беглые — их подозревали в пособничестве террористам. Бежали из монастыря в Карелии, направлялись в Уральскую республику… Монахи фактически спасли Томилина, и дальше двинулись вместе. По дороге на Урал двое монахов погибли. Вот тогда подполковник Томилин стал Мастером — взял псевдоним одного из погибших монахов. А молодой послушник по имени Павел взял имя второго монаха и стал называться Глебом.

Мастер — опытный оперативник, агентурист — уходил и прокачивал ситуацию. Ему не понравились бомжи, которых он встретил. И вовсе не потому, что встретили его не очень ласково — это как раз естественно, а потому… А почему, Мастер не знал. Он задавал себе вопрос: а почему, собственно? — И не мог на него ответить. Бомжи как бомжи. Грязные. Недоверчивые. Наглые, когда сила на их стороне… В общем, обыкновенные. И все-таки не нравятся… Почему?

Когда фотограф скрылся за углом, из ближайшего строения вышел Барон. Он неторопливо приблизился, сказал Куску: отойди-ка, брат, в сторонку, — и спросил у Наемника:

— Ну, что это был за организм?

— Да так, — сказал Наемник, — алкаш один. Придурок — считает себя художником.

— А если?

— Нет, Барон, тут ты не угадал — он в своем блокнотике записал: территория Зла — декорация Апокалипсиса. Дали, типа, отдыхает… Серьезный человек такую хрень напишет?

Барон подумал про себя, что из Наемника никогда не получится толкового оперативника. Он крепкий боевик, настоящий профи, но оперативник — никакой… Вслух Барон сказал:

— Если человек серьезный, то и маскировка продумана соответствующе.

— Да он стишки читает.

— Какие стишки?

— Крейзанутые… Водярой от него разит на километр. Да и