Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

любезно, но пасторша почувствовала в голосе Юсси оскорбленное достоинство, и это насторожило ее. Она стала говорить Юсси о провозглашении независимости. Сейчас, когда страна должна получить независимость, отдельные эгоистичные элементы пытаются грубым насилием захватить себе особые преимущества! Юсси захлопал глазами и потупился в смущении, сознавая свою слабую осведомленность.

— М... м... угу. Что-то, я слышал, там говорили насчет этой независимости. Вроде бы она уж и есть... Вроде ведь они уже там взяли и отдали высшую власть парламенту...

— Да какая же это независимость? Это же абсолютно безумный закон. Неужели вы можете себе представить, Коскела, чтобы страной правили одновременно две сотни царей?

— Эге-э... я-то не того... Оно, кажись, царя-то еще тогда, в конце зимы отставили от власти.

Пасторша заговорила о другом. Прежде чем Юсси ушел, с него взяли обещание, что он удержит сыновей от вступления в Красную гвардию. Выйдя от них, Юсси сначала был обижен и зол на господ. Но по мере приближения к дому злость его стала переходить на сыновей, и главным образом на Аксели. Он пришел домой с готовыми словами на языке, но ребята как раз в это время были в старом доме у Аксели. Юсси не стал ждать их возвращения, а сам пошел за ними. Едва открыв дверь, он с порога сказал:

— И знайте, что ни в какую гвардию вы у меня не пойдете. Гвардия убийств... Ну, прямо нынче не люди стали, а волки... Врываются в чужое жилище с ружьями, убивают человека в его же доме... Вы же еще с тем приговором не разделались. За старое не отсидели, а уже не терпится добавить.

Ребята не мешали отцу пошуметь вволю, и скоро он, истратив весь свой боевой запал, начал сокрушенно вздыхать и охать:

— Какое счастье, какая великая милость божья, что я тогда успел купить хоть могильные участки... Хоть какое-то пристанище. Ну и ну... что сказал бы покойный Болотный Царь Пентти, кабы дожил... О-хо-хо... ну и дела... ну и дела...

Аксели послушал-послушал эти горестные вздохи и наконец, не выдержав, сказал:

— Я там не был и не видел, что там, собственно, произошло в этом Моммила... Не знаю даже, что это за место такое... Одно только знаю: не будь забастовки, парламент не получил бы власти и мы бы не имели теперь ни закона о рабочем времени, ни закона о местном самоуправлении... А что до старых приговоров суда, так если они сейчас нас в тюрьму не упрячут, то потом будет поздно... Вот как складываются дела...

В течение нескольких дней отношения в семье были накалены до предела. Элина не могла без страха подумать о том, что Аксели вступил в эту гвардию. Все это ей с самого начала не нравилось. Но как-то раз она зашла домой, и мать при ней стала ругать Аксели. Тогда Элина горячо вступилась за мужа.

— Аксели никого не убивал... Зачем же все валить на него?

Оставшись одна, она наплакалась вволю. Она и так устала и изнервничалась от беременности.

— В такое время дитя родится! Что-то еще будет...— сокрушалась она.

Но Аксели умел утешить ее:

— Как раз сейчас-то и стоит родиться на свет. Может, вскорости мы будем хозяевами собственного хутора.

Однако с каждым днем приходилось убеждаться, что освобождение невозможно без войны. Конечно, газеты много писали по торппарскому вопросу. Но Аксели стал таким недоверчивым, что все речи и выступления, казалось ему, служили лишь прикрытием неких тайных интриг. На многих собраниях торппарей, происходивших повсеместно, грозили перестать платить аренду, особенно в связи с тем, что парламент не ставил на рассмотрение внесенное социалистами предложение об освобождении торппарей от арендной зависимости.

— Но когда я буду иметь свою земельно-арендную комиссию, тогда посмотрим, не сдвинется ли дело с мертвой точки.

Провели собрание рабочего товарищества по поводу организации отряда Красной гвардии. Тут не было никаких споров, так как Халме на собрание не пришел. И Отто тоже отказался участвовать в гвардии. Но зато Оскар записался— и даже со своим собственным оружием: он как-то купил дробовик, чтобы охотиться, пока нет работы,— и вот теперь он был единственным вооруженным человеком в отряде.

Однажды темным вечером приехал домой Валенти Леппэнен. В их маленькой избушке поднялся переполох. Возились чуть не до утра. Хенна уже в полночь хотела было бежать к Халме, чтобы сообщить новость, но Валенти удержал ее. Ауне и Хенна пекли лепешки из ячменной муки.

— Как раз, по счастью, и масла есть немножко!

Лепешки в доме Леппэнен были пределом возможного, и, чтобы угостить ими Валенти, женщины сбились с ног. Преети даже переоделся в «выходной» пиджак — менее залатанный из двух пиджаков — и почтительно задавал вопросы:

— Имеется ли, так сказать, намерение остаться насовсем или же так, проездом, как бы для визиту?

Поначалу отец избегал личных форм обращения, так как сказать сыну «ты» у него просто не поворачивался язык.

— Уэлл. Это всецело зависит от развития событий.

Валенти приехал в довольно приличном костюме, но в чемодане у него была лишь одна смена белья да какие-то свертки. Он достал пару блестящих открыток и дал их маленькому Валту. Валенти встретился с племянником весьма сдержанно. Но все же потрепал разочек по щеке.

— Конечно, он вылитый Кививуори. Но с ними бесполезно судиться. Они теперь так сильны благодаря своему Янне,— объяснял Преети.

— Ну, посложнее дела на свете нынче устраиваются.

Валенти сказал это коротко, как отрезал, показав, что не желает продолжать разговор, и как бы намекая на некие таинственные силы, стоящие за ним. Когда же наконец под утро стали укладываться спать, возникла проблема постелей. Хенна и Преети уступили сыну свою кровать, и, предупреждая возражения, Хенна сказала:

— Ты же не можешь лечь на пол. А мы уж с отцом как-нибудь. Что уж нам... куда уж...

Старики улеглись на полу, навертев каких-то тряпок под голову. Прежде чем успели заснуть, послышался заботливый голос Преети:

— Там, конечно, может быть маленько этой живности... Во всяком случае, клопов... Они могут на нового человека поначалу-то злее наброситься...

— Уэлл... Ладно уж...

На следующий день Валенти пошел к Халме и остался жить там. Односельчане были необычайно рады видеть его и послушать «известия с Запада». Из рассказов Валенти никто толком ничего понять не мог. Конечно, он охотно давал разъяснения и отвечал на вопросы, но все как-то очень туманно. На третий день он попросил у мастера взаймы, так как