Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

вопрос — не знаю, из каких практических соображений,— может после собрания получить у меня полную инструкцию, как избавиться от них. Но вернемся к делу. Я всегда верил, что пролетарий создаст мир, в котором не будет оружия. И я не могу голосовать за вооружение рабочих. Я целиком присоединяюсь к мнению уважаемого вице-председателя товарища Кививуори.

— Оказывается, тут среди нас есть ходатаи буржуазии...

— Хороша песня, но она не на пользу рабочему...

— Эй, Аату, ты ошибся. Учителя воскресной школы собираются на свои совещания в пасторате...

Халме сидел как каменный, стараясь владеть собой так, чтобы ни одна жилка в лице не дрогнула. Хотя все эти выкрики были всего лишь обычным подковыриванием, потому что все присутствующие хорошо знали Халме. Янне решительно поднялся:

— Председатель, я протестую. Можно ли допускать такого рода выкрики на собрании доверенных представителей рабочего люда? Можно подумать, что это ватага жнецов возвращается домой, успешно закончив помочи и напившись бражки.

Обзывают буржуем старейшего председателя рабочего товарищества, которого многие из этих крикунов должны благодарить за то, что они вообще хоть что-то знают о социализме.

Силандер постучал по столу, но в зале глухо роптали!

— Как будто бы он сам не подковыривал... До чего же хитрый...

Хеллберг опять взял слово, поскольку он все-таки боялся, как бы речь Халме не подействовала на аудиторию.

— Товарищ Халме тут ударился в так называемые вечные проблемы. Но, при всем нашем уважении к его познаниям, мы не можем уделить им внимания сейчас, когда решается, можно сказать, вопрос жизни и смерти. В старину люди отгоняли бесов при помощи заклинаний, но теперь мы имеем дело с такой дьявольской сворой, на которую заклинания не действуют. Когда финский капиталист чувствует, что его денежный мешок могут немножко потрясти, то уж тут ему совершенно наплевать на все высокие материи. Он будет драться и бить без пощады, если только дать ему волю. Тут Кививуори и Халме стращали войной. Но гвардия порядка — это не война. Война возможна только в том случае, если буржуазия прибегнет к насилию. Конечно, никакой войны не будет и в том случае, если рабочий класс останется безоружным, потому что тогда его просто поставят на колени. Стоит только спровоцировать любую стычку где угодно — ведь страсти так накалены,— и во всех газетах поднимут истошный вопль: страна во власти анархии, надо восстановить порядок. А восстанавливать будут так: всех видных деятелей поставят к стенке, а остальным позатыкают рты. Рабочий люд, избрав меня, оказал мне свое доверие, и я со своей стороны не имею права допустить, чтобы рабочий класс остался безоружным и был растоптан.

После этого еще раз выступил Янне. Но уже по тому, как его слушали, было ясно, что он терпит поражение. Большинство местных руководителей становилось на сторону Хеллберга, и это подтвердило уже следующее выступление.

— Все мы здесь противники оружия. Но, по-моему, надо все же послушать того, кто там наверху лучше все видит. И еще — что народ скажет. Я очень боюсь, что нам в местных товариществах нелегко будет объяснить людям, почему они должны смотреть сквозь пальцы на то, как другие проводят «занятия пожарных команд».

Довольно странные занятия, если при этом наглухо завешивают окна пожарного дома. Голодному рабочему люду говорят: «Ешьте ягель, а не хотите — угостим свинцом». Теперь они кричат, что они против русских. Очень уж рьяно кричат. Когда разгоняли парламент, они помалкивали. Но я-то знаю, против каких «русских» они готовят оружие. Так что я поддерживаю того, кто лучше в этом разбирается, то есть я имею в виду Хеллберга.

Несколько человек поддержали Янне и Халме, но и то очень осторожно и со многими оговорками. Силандер объявил, что каждый должен высказаться. Пришлось говорить и Аксели.

— Я исхожу из того, что в нашей стране буржуям вовсе не дано привилегии носить оружие. Так что, я считаю, надо поддержать предложение Хеллберга. Я уже сам убедился, что рабочий ничего не добьется, если у него нет силы. Как только буржуи сколотят и подготовят свою гвардию, о реформах больше и не заикайся. Это все детские сказочки, будто гвардия нужна им, чтобы завоевать независимость. Теперь, когда в России власть рабочих, мы получим независимость без всяких гвардий. А после июльского предательства пускай лучше буржуи не врут мне про независимость. Все эти шюцкоры нужны им для того, чтобы те трое, которых буржуазия выдвигает в короли, имели полицейскую силу для подавления рабочего класса. Для нас, торппарей, независимость все еще не объявлена, и нам тоже, видимо, нужна какая-то своя гвардия. Иначе нам этой независимости не видать. Так что вот мое мнение.

Тут Халме воскликнул:

— И ты, Брут...

Это вызвало смех, но сам Халме был серьезен. Слова он больше не брал, так как это, очевидно, было бесполезно. Но Янне все равно боролся до конца, робко поддерживаемый немногими. Если кто-нибудь осторожно, со всяческими оговорками пробовал сказать, что, мол, «это вооружение вроде бы зачеркивает социал-демократическую теорию», то довольно было лишь реплики «поддержка буржуазии», чтобы выступавший пустился в столь путаные объяснения, что уж и сам не понимал, в чем же состояла его мысль. Однако на Янне реплики не действовали. Он выступал все злее и язвительнее, пока его поражение не стало совершенно очевидным. После объявления результатов голосования — за создание гвардии 14, против 9 — он настоял, чтобы в протокол записали его пространный протест.

— Во-первых, состав собрания был предопределен тем, что рассылались индивидуальные приглашения по произвольному списку; во-вторых, вооружение превращает партию в армию; в-третьих, это может привести к войне, поражение в которой будет означать полный разгром; и, в-четвертых, это дело рук безумцев, играющих с опасностью войны...

— Не записывать в протокол... Это уж слишком... Пускай секретарь не записывает...

Янне дождался, пока утих шум, и продолжал:

— Запиши тогда, что это дело рук проникших в партию анархо-милитаристских элементов. В-пятых, это противно принципам социал-демократии. Поэтому я заявляю протест и предупреждаю, что не буду принимать никакого участия в деле организации этой гвардии. Пусть всю ответственность несут господа военачальники, которые так уверены в своей способности командовать армией.

Когда Янне кончил, поднялся Халме:

— Я присоединяюсь к протесту уважаемого вице-председателя волостного правления товарища Кививуори и прошу секретаря добавить от моего имени следующее: «Веря в будущее чистого социал-демократизма, я отказываюсь участвовать в делах, связанных с вооружением, так как убежден, что свет идеи сильнее, чем ее тень».

Все время, пока шли последние дебаты,