Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона - Никита Василенко

течение Гипаниса, – удовлетворенно констатировал трибун, сверяясь по карте. – Путь, знакомый еще Геродоту. Далее… Как он сказал, эта речка называется? Тикич? Странное слово, древнее, судя по всем. А после? Новая река? Как называется? Шполка, Сполка? Солнечный Митра, да какая разница, «плывем» дальше.

– Дальше не плывем, но волочим. Причем обходимся своими силами, – внимательно выслушав Маломужа, перевел Лют-Василиус. – Именно в этом месте мы оторвемся от любого преследования по земле. Дело в том, что за этой самой Сполкой или Шполкой начинаются и тянутся на несколько дней пути старые притоки и старое русло Борисфена, часть которого сейчас называется рекой Тясмин. Но мы только зайдем в Тясмин, пройдем немного по течению, а дальше пробьемся через болото в оставшуюся часть старого русла, которое также соединяется с Борисфеном, но значительно выше устья Тясмина. Течение воды там плавное, по оба берега стеной стоит камыш, через который и кабан не продерется. За камышом, как уже упомянул Маломуж, опасная, чавкающая, издающая дурной запах трясина. Тут главное – не свернуть в сторону, потому что в Домну, так называет затоку Маломуж, впадает множество речушек и ручьев, текущих среди камыша из дальних густых лесов. Иногда их можно принять за продолжение основного водного пути и тогда – всем конец. Знаменитый лабиринт Минотавра – девичий лепет по сравнению с коварством местных утопельников. Маломуж утверждает, что сам видел, как они затягивают на ночь солнце в Домну.

Если поможет твой Абрасакс и не подведет чутье Маломужа, выйдем в Борисфен. По Борисфену идем вверх, по пути заходим к князю Божу, обойти которого никак нельзя. Его громадное, со слов Маломужа, городище, подступает к великой реке, контролируя богатый водный путь. Оттуда до Самбатаса – плыть от силы дня два.

– То, что нарисовал нам ант, – новые реки и болота – отсутствует на карте египтянина, – трибун озвучил потаенное сомнение. – Где-то начиная с середины пути, план неизвестного картографа и варварская импровизация на мокром песке не совпадают!

– А чего тут непонятного? – едва взглянув на папирус, заявил Лют-Василиус. – Путь египтянина должен был пролегать по густонаселенной местности, которая расположена вдоль Тясмина. Видишь, вот домики для убедительности нарисованы. Очевидно, картограф прямо указывал на возможности если не торговли, то как минимум закупки провианта. У нас этого ничего не предвидится, местность болотистая, безлюдная. Идти самим на лодии опасно и тяжело. Но ведь ни одному картографу не могло прийти в голову, что «купца» будет преследовать по берегу реки отборный отряд готской конницы, усиленной двумя десятками лучников!

– Согласен, – как всегда быстро среагировал Константин Германик на здравый довод. – Напоследок спроси, когда первые поселения появятся антские и сможет ли он уговорить продать нам какую-то еду.

– Сказал, что у него есть знак полномочий от воеводы Келагаста. Поэтому провиантом мы обеспечены. Первое поселение встретим дней через пять, а большое городище – в десяти днях перехода от места поворота Гипаниса вправо. Расположено оно недалеко реки Тясмин, на горе среди болотистой местности, которая переходит в верхнюю часть старого русла Борисфена.

– Пусть знак покажет, – распорядился трибун. – Я хочу быть уверенным во всем до конца.

Лют-Василиус перевел. Маломуж с готовностью встал, поклонился и, достав из специального мешочка, прикрепленного к поясу, что-то уж очень негармоничное, показал Константину Германику.

Тот с трудом, но рассмотрел знак воеводы Келагаста. Что-то вроде маленькой булавы, вырезанной из мореного дуба. Тщательно отполированная ручка заканчивалась шаровидным утолщением. На нем – три мужских лица.

– Наверное, бог антов Триглав! – сообразил римлянин. – Но почему такие разные выражения лиц?

Лют-Василиус не стал дожидаться вопроса командира.

– Позволь, трибун! Я несколько лет провел с антами, но так до конца и не вник в суть их верований. В разных городищах, бывало, поклоняются разным богам, хоть все признают верховенство Вседержителя. Если доберемся до большого городища самого Божа, отведу тебя в храм. Там в честь Триглава воздвигнута мощная мраморная колонна с затейливыми знаками, напоминающими египетские иероглифы, непонятными никому, но с картинками, понятными всем.

Каждое лицо Триглава – хмурое, веселое и спокойное – соответствует трем состояниям души анта. Хмурится Триглав, когда тело погибшего анта не возложили на погребальный костер после битвы. Или хуже того, враги закопали его в землю. Там душа будет изъедена червями и пропадет. Веселое, даже радостное выражение символизирует состояние души после того, как тело покойного было предано пламени погребального костра. Душа очистилась огнем и легко взлетела в небо. Рай, надо полагать. Ну а третье, отрешенное и спокойное выражение Триглава символизирует ожидание и наблюдение. Ант еще жив, душа его пребывает в бренном теле, вот Триглав и наблюдает, как человек этим телом воспользуется.

Все то, что я тебе поведал, трибун, рассказали искусно высеченные рисунки на каменной колонне в храме Триглава. Наверное, больше можно было бы узнать, разобравшись в странных знаках, напоминающих египетские, как на карте Аммония. Но никто из антов не владеет знаниями древних.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Константин Германик. – Колонну не они поставили?!

– Нет, разумеется. Анты нашли ее в земле, зайдя в давно оставленное городище, столь гигантское по размеру, что даже ты удивишься. Насколько я могу определить, намного выше Адрианового вала. А если судить по количеству земли, которое древние использовали при возведении насыпи, внешнего и внутреннего оборонительных валов, то объем работы значительно превышает строительство пирамид.

– Можно подумать, ты видел пирамиды, – недоверчиво хмыкнул трибун.

– Не довелось, правда твоя. Но книг по географии и истории прочел достаточно, а высоту и длину валов княжеского городища измерил лично.

– Так оно, получается, и не княжеское, и не антское вовсе, – задумчиво произнес Германик.

– Анты до сих пор убеждены, что до них в городище жили люди громадного роста, только они могли насыпать валы, основание которых – тридцать, а порою сорок шагов. А по самому валу проложена дорога, по которой может спокойно проехать большая колесница, да еще сбоку промаршировать отряд латников, не мешая друг другу.

Ну а если говорить о высоте, то у отдельных участков валов она превышает все виденное. Голова кружится, когда смотришь сверху вниз.

– Выходит так, что неизвестные гиганты насыпали громадное укрепление и ушли, забыв колонну из мрамора с непонятными письменами?

– По всему так, трибун. Только колонну они не забыли, наверняка оставили в назидание. Как напоминание, что мы не первые и не последние, кто живет на этой земле.

Из похода в глубь степи вернулись франк и фракиец.

– Командир, мы встретили нечто странное, – подбирая слова, доложил обычно молчаливый, но сейчас несколько возбужденный серпоносец Тирас. – Мы увидели женщин на лошадях с