Кремль 2222. Запад - Владислав Выставной

— Кто мы… — задумчиво отозвался «монах». — Зачем мы… Хотел бы я знать ответы на эти вопросы.

— А я хотел бы, чтобы ты поскорей развязал нас, философ, — сдержанно заметил Зифрид. — Давай же, не доводи до греха…

— Грех… — немедленно подхватил тему незнакомец. — Что есть грех? Грех вторгаться с оружием в руках в храм истинной веры. За грех нужно расплачиваться…

— Мы же не знали, что здесь у вас храм, — примирительно заговорил Книжник. Ему уже становилось худо от долгого висения вниз головой, стали ощутимо затекать связанные ноги. — Ей-богу, знали бы — ни за что б сюда не полезли!

— Я вас прекрасно понимаю, — тоном опытного бюрократа сказал «монах», даже кивнул с участливым видом. — Но ничего не поделаешь: святыня осквернена, и Великое Кольцо требует искупительной жертвы. Не бойтесь — двух ваших жизней будет довольно для восстановления равновесия. «Демоны Кольца» дали согласие — они примут вашу жертву.

Монах с удовольствием продемонстрировал Книжнику знакомую золотую фигурку кланового тотема нео.

— Это знак! — торжественно сообщил он. — Сначала мы хотели просто убить вас. Но у вас серьезный покровитель — бог племени нео… — «Монах» благоговейно погладил фигурку, дохнул на нее, протер тканью своего балахона, полюбовался игрой бликов. — Так что мы специально откачали вас. И теперь лишим жизни в соответствии с обрядом. Будет немного больно, но поверьте — довольно интересно.

— О, черт! — всхлипнул Книжник. В голове уже гудело от прилившей крови, и больше всего хотелось просто растянуться на бетоне в горизонтальном положении.

Только вот Зигфрид негромко рассмеялся. Истинный воин смог оценить юмор ситуации: похищенная у мутов фигурка действительно несла злую символику, и проклятие обиженного клана настигло беглецов даже под землей.

Впрочем, на данный момент она еще и спасла им жизнь — по крайней мере на какое-то время. Вот и не верь после этого в нечистую силу Кольца.

Книжник же воспринимал ситуацию иначе. Его затрясло, слезы заструились по лбу, стекая на грязные, всклокоченные волосы, капая на растрескавшийся цемент пола. Он вдруг ощутил, что не в силах больше сопротивляться — слишком уж много испытаний свалилось на него в последнее время. Одно дело — воин, привыкший к тягостям и вызовам судьбы, и совсем другое — недавний семинарист, видевший все это лишь в книгах и собственных фантазиях.

И угроза жуткой смерти стала последней каплей. Парень забился на своей цепи, как попавшаяся на крючок рыба, зарычал в бессильных попытках вырваться. Зигфрид смотрел на бьющегося в истерике товарища спокойно и даже сочувственно. Но что толку от такого сочувствия? Краем обезумевшего от страха сознания семинарист понимал, что впереди только смерть. И судя по всему — смерть лютая…

— Ничего-ничего, — утешающе говорил «монах». Он даже погладил Книжника по налившейся краской щеке, участливо промокнул пленнику слезы уголком своего оранжевого одеяния. — Поначалу всем бывает страшно. Но там, на Небесном Кольце, тебе будет хорошо и спокойно…

— Это тебе что, покойники рассказали? — поинтересовался Зигфрид.

— А вот ты скоро сам увидишь, — не глядя на веста, пообещал «монах».

— Не сомневаюсь, — отозвался Зигфрид, разглядывая татуировки на черепе «монаха». — Совсем скоро я отправлю тебя на это самое Небесное Кольцо и посмотрю, понравится ли это тебе самому.

Лицо «монаха» дрогнуло, он резко глянул на веста. Сказал сквозь зубы:

— Прекрасно. С тебя и начнем.

«Монах» медленно поднялся, степенно повернулся и прошествовал к остальным, стоявшим в отдалении. Заговорил негромко, скупо жестикулируя: очевидно, давал какие-то указания.

Стиснув зубы, Книжник подавил в себе удушливый приступ паники. Скосился в сторону Зигфрида. Спросил сдавленно:

— Ну, что теперь делать будем?

— Импровизировать, — невозмутимо отозвался тот.

Это спокойствие чудесным образом передалось парню.

Он не видел никакого выхода и не находил ни малейшего повода для подобного оптимизма. Но усвоил один важный урок: даже в безвыходной ситуации следует вести себя достойно. И если так держит себя вест, то человеку Кремля негоже выглядеть хуже.

И еще очень хотелось, чтобы этот урок не оказался последним.

Их даже не стали снимать с цепи. Просто схватили и поволокли вдоль длинного зала на скрипучих блоках: балка, к которой они были подвешены, оказалась рельсом, ведущим прямиком к огромному кольцу из стальных прутьев.

Алтарю мрачной подземной секты.

Тот первый «монах» был, очевидно, за главного. Пока прочие члены секты готовили обряд, он разродился пламенной проповедью. Пленники уже одурели от прилившей к головам крови, и смысл его слов с трудом доходил до затуманенного сознания.

— …Вот так и происходит, братья: мерный пульс жизни оставляет Кольца, как камень, брошенный в воду, оставляет круги на ее поверхности. Так зло обращается благом, а смерть — жизнью. Так главное воплощение зла — Кремль — находится в центре мира и продолжает упорствовать во зле, не желая окончательно сгинуть, освободив от себя Землю. Но чудо — от Кремля, как от брошенного в воду камня, расходятся Великие Кольца!

— Власть Великим Кольцам! — нестройно разнеслось в рядах «монахов».

— Садовое…

— Власть!

— Третье транспортное…

— Власть!

— МКАД…

— Власть Великим Кольцам!

«Властелины Колец», — слабо пронеслось в голове Книжника — вместе с досадой на то, что никогда уже в Кремле не узнают всего увиденного им в этом большом мире за пределами древних зубчатых стен. Не узнают ни про эту мрачную секту, ни про секреты Садового кольца и Железного Кладбища, ни про спасительную базу «Северо-Запад», ломящуюся от всего, что так нужно Кремлю.

Все это умрет вместе с ним.

— И не ради своего блага, но ради славы Великих Колец приносим мы эту праведную жертву, — продолжал главный, торжественно возвышая голос и поднимая над головой длинный изогнутый клинок. — Что нужно, чтобы успокоить «демонов Кольца»?

— Кровь! — разнеслось под сводами подземелья зловещее многоголосие.

— Чем умилостивить темные силы Кольца?

— Кровью!

— Чем напоить животворные недра Кольца?

— Кровью…

Уже в полуобморочном состоянии, прося небо только о том, чтобы все побыстрее закончилось, Книжник ощутил как его волокут дальше — к мерцающему кругу из чадящих свечей. Глава секты все же солгал. Первым через расправу предстояло пройти именно Книжнику — просто потому, что он оказался впереди Зигфрида на этом проклятом рельсе! Хотелось выть от тоски и ужаса, но он мысленно повторял себе: я — кремлевский, а кремлевские не пасуют даже перед смертью…

Теперь стало видно, что рельс, по которому скользил блок с подвешенной под ним жертвой, проходит аккурат сквозь кольцо из свитых в «венок» железных прутьев. И когда скрежещущее движение ролика прекратилось, семинарист закачался вниз головой в самом центре страшного алтаря. Глаза с ужасом рассмотрели внизу железо, ржавое от годами струившейся на него влаги, и ниже, на полу, — обильно расползающиеся темные пятна засохшей крови.