Одинокая охота - Магнус Йонссон

Он сдался и опустился на торчавший из земли чуть в стороне пень. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь тучи, согревали его тело, несмотря на холодный воздух. Когда он входил в свой банк, пальцы уже плохо слушались. Он впился взглядом в появившееся на экране сообщение. Что за чертовщина? «Счет заблокирован». Он вошел в свою электронную почту и, расшифровав письмо, прочитал короткое послание от своего шведского шефа. Своего куратора. Его бросило в жар. Этого не могло быть.

«Задание закончено. Все дальнейшие контакты прекращаются».

Хотя в принципе примерно о чем-то таком он догадывался. Он ведь зашел слишком далеко. Резко отклонился от оговоренного заранее плана, и потому у его куратора могли возникнуть очень большие проблемы, ведь что-то могло выплыть наружу.

Теперь на деньги не стоило и рассчитывать. Он надеялся выставить счет на свои расходы. И что шведский работодатель оплатит их. А вместо этого его банковский счет заморозили.

И теперь он уже не мог исчезнуть вместе с сестрой.

Амиду хотелось швырнуть мобильник об стол. Но он заставил себя совладать со злобой. Вместо этого ему пришлось притворяться довольным и чуть ли не рассыпаться в благодарностях. В то время, как он, будь его воля, просто спустил бы всех собак на чертова шведа, неспособного выполнить простые инструкции. Хотя проповедь можно было отложить до их личной встречи. Которой оставалось недолго ждать.

Пока же он не осмеливался слишком давить из-за опасения, что Росомаха переметнется на другую сторону.

Он подцепил ложкой порошок яблочного чая, высыпал его в чашку и помешал. Ему его поставлял Мехмет с рынка Нерребро. Сильный запах зеленых яблок распространился по комнате. Он осторожно пригубил сладкий напиток и посмотрел сквозь окно на воду. Огромный контейнеровоз медленно проплывал мимо.

Ранее сотрудничество с Росомахой складывалось удачно. Когда швед занимался разведывательной деятельностью. Снабжал их важной информацией. Но после того как Росомахе (что за дурацкое прозвище) пришло в голову поработать под прикрытием и внедриться в АФА, начались проблемы. Сама идея уничтожить антифашистскую организацию изнутри, а потом натравить на них прессу, выглядела отличной. Но до этого дело так и не дошло. У них не было хорошо продуманного плана. За что и приходилось расплачиваться сейчас. Ведь даже если на настоящий момент все складывалось неплохо, возможно, очень скоро и шведская полиция, и СМИ докопаются до истины.

Размышляя об этом, он машинально перебирал пальцами украшения, висевшие на его шее. Тонкий золотой крест запутался в растущих на груди волосах. Он схватил его вместе с медальоном с изображением Иисуса. Металл впился в кожу. От боли легче не стало. Он подвел не только себя. Но и всех.

Линн по-прежнему была цела и невредима. Гуляла, неизвестно где. А ему придется возвращаться в Данию, так и не выполнив задуманного. Не отомстив. Она, наверное, поняла, что они вышли на нее. Догадалась обо всем, когда компьютер, который она взломала в офисе «Скрытой правды», перестал подчиняться ей. А потом спряталась.

Но вряд ли сдалась.

Он тоже не собирался отказываться от своего намерения. Еще ничего не кончено.

Он набрал номер на мобильнике. Когда на экране появилось знакомое лицо, ему ответил голос с еле заметным акцентом. Ханнекен, начальник службы безопасности Ульв А/С. В той смеси английского и африканского, на которой они разговаривали, все равно прослеживалось явное влияние датского языка.

— Это я, — сказал Амид. — Все прошло не по плану.

— Я понимаю. Я видел шведские газеты, — ответил Ханнекен.

— У шведа, похоже, проблемы с головой. Есть опасность, что он может перейти все границы. Им стало невозможно управлять, — сообщил Амид и принялся массировать виски, в то время, как Ханнекен настороженно наблюдал за ним с экрана.

Исходный замысел не подразумевал никаких смертей. Росомахе требовалось просто оставить в определенном месте одного из своих, члена «Скандинавского копья», сильно избитого или с пулевым ранением, вместе с уликами, указывавшими на АФА. И, пожалуй, раненого полицейского. Ничего более. Перед тем как привезти туда же Антона и оставить вместе с раненым нацистом, Росомахе следовало отправить эсэмэс с мобильника Антона, чтобы скомпрометировать и его, и Линн перед сотрудниками СЭПО, которые следили за этим номером. В нем же, кроме обсуждения избиения нацистского молодчика и нападения на полицию, также должно было содержаться подтверждение связи между Антоном и Линн.

Так все планировалось, и, вспомнив сейчас это, Амид угрюмо посмотрел на Ханнекена. Лицо его собеседника выглядело еще более красным, чем обычно. Казалось, ему удалось загореть каким-то чудесным образом, пусть небо над Копенгагеном весь последний месяц постоянно закрывали тучи.

— Активист АФА мертв. Полицейский смертельно ранен. А это, пожалуй, означает, что все ресурсы полиции Стокгольма буду брошены на расследование этого дела. И, вполне возможно, скоро они снова обратят свое внимание в нашу сторону, — сказал он.

— Мне заняться шведом? — спросил Ханнекен.

— Мы подождем, — ответил Амид. — При всех его недостатках ему удалось натравить СМИ на АФА. И сейчас главное — найти Линн. Она должна быть нашим приоритетом.

Ханнекен кивнул.

— Молодежь из «Скандинавского копья» регулярно докладывает обо всем в «Скрытую правду», а те уже связываются со мной, — сообщил он. — Но Линн, похоже, бросила свой дом. Ее не видели там целую неделю.

— Она скрывается, — сказал Амид. — Попроси их отправить людей понаблюдать за квартирой Эзги. И зданием полиции. Пожалуй, также за квартирой ее знакомого черного полицейского и родителей Эзги. Где-то Линн обязательно появится. Но они не должны нападать на нее. Просто выследить. Потом я сам займусь ею.

Ханнекен понял. Линн как назойливый комар докучала им уже почти год. Он улыбнулся сам себе.

Комары могли жалить.

Раздражать.

Но они не жили долго.

Элвин с воплем исчез в индейском вигваме. Секунду спустя он появился снаружи снова и промчался мимо африканской хижины. Обнаружив Линн, смущенный, мальчик затормозил и замер на месте. Они виделись только раз до того.

Линн улыбнулась, а потом подошла к Рикарду, который с довольной миной вышел, крадучись, из-за одной из витрин Этнографического музея, пытаясь поймать своего сына. Он резко выпрямился. Улыбка исчезла с его лица. Он злился, что она долго не давала знать о себе. К ним сразу же присоединился прятавшийся за каменной статуей Эрик.

Рикард отпросился с работы после обеда ради встречи с сыном, и они решили, воспользовавшись случаем, обсудить свои дела подальше от посторонних ушей. Ради этого Линн позаимствовала велосипед у коллеги из института. И когда они сейчас оказались все вместе, Рикард серьезно посмотрел на нее.

— Я пытался найти тебя, — сказал он. — Когда ты не ответила на телефон, проехал мимо твоего дома в Танто.