Первое предательство - Патриция Брей

— С кем я сейчас разговариваю? С Джосаном? Или Люцием?

Лицо посетителя ничего не выражало. Что это, результат долгих лет медитации или придворное искусство обмана?

— С обоими. И ни с одним из них. Это имеет значение?

Имеет. Можно сказать, разница существенна как между смертью и жизнью. Развернувшись, гость направился к столу, уселся в кресло, будто находился в собственном кабинете, а Никос — всего лишь простой проситель. Подобное вполне в характере Люция, однако слова, вылетавшие изо рта, содержали холодный расчет, которым когда-то обладал Джосан.

— Расскажи мне, как же две души оказались в одном теле? — потребовал он.

Настоятель заколебался, потом присел на лавку, которая использовалась редкими посетителями в его комнатах.

— Что ты помнишь? — начал он.

Никос мудро посчитал, что лучше относиться к визитеру, как к Люцию, однако вопросы бывшего послушника/принца указывали, что провалы в памяти до сих пор не восстановились. Значит, можно свести к минимуму свою роль в событиях, произошедших шесть лет назад. И чем меньше Люций будет знать, тем лучше, поскольку если дело дойдет до пыток, то признаваться будет практически не в чем.

Это в том случае, если Никос позволит принцу уйти из коллегии живым. Еще есть время исправить поступки минувших лет.

— Представь, что я знаю обо всем, только хочу услышать из твоих уст. Ты должен сказать мне правду.

— Я ничего тебе не должен. Я дал тебе жизнь. Вы оба умерли бы, если бы не я.

— Лихорадка, — кивнул наследник Константина.

— И твоя безрассудная неосмотрительность. — Никос поднялся со скамьи, подошел к полкам и налил бокал вина. Презирая людей, прибегающих к алкоголю, чтобы успокоиться, в этот раз он делал для себя исключение. После некоторого колебания Никос взял второй бокал и предложил Люцию.

Тот отмахнулся.

— Я не настолько глуп, чтобы принимать вино из рук человека, называвшего меня другом, но протянувшего отравленный напиток. — В его словах прозвучала горечь.

Настоятель вспыхнул, вспомнив, что именно он протянул чашу, пообещав принцу, что наркотическое вино обеспечит безболезненную кончину.

— Это твой выбор, — ответил брат Никос. — Ты предпочел умереть, зная, что Нерисса вряд ли одарит тебя милостью и прощением, если ты снова попадешь в ее лапы.

— У тебя было что-то на уме, — напомнил посетитель. — Ты всегда стыдился Люция, бывшего ученика, который так мало взял из твоих уроков, что попал в лапы тех, кто воспользовался им в собственных целях. Когда правда открылась, он прибежал за помощью к тебе, а ты предал его.

— Я никого не предавал.

— Да, ты не отдал меня Нериссе, это правда. Но у тебя были собственные планы. Кто придумал воспользоваться магией души?

— Брат Джайлс.

— Ты решил, что знания, полученные за годы обучения, нужно применить на практике, а на ком же лучше всего потренироваться, как не на человеке, которого презираешь?

— Мы сделали то, что считали нужным. Здесь не только вопрос укрывательства от императрицы. Ты клялся, что больше не можешь жить в согласии с самим собой после того, как столько крови пролилось от твоего имени.

— Да, и тут появился Джосан, твой идеальный ученичок. Хотя даже его смирение пошатнулось бы, узнай он о ваших планах. Он просил о спасении?

— Брат был слишком болен, чтобы делать выбор, поэтому я все решил за него. Я не мог позволить умереть вам обоим, слишком большая потеря.

Какие высокопарные слова. Чистый альтруизм, любовь к ближнему, только вот мотивы Никоса не так уж и чисты. Спасение знаний Джосана — достойная цель, тем не менее, если бы просителем оказался не Люций, а кто-нибудь еще, обоим мужчинам позволили бы умереть. Риск применения на практике запрещенной магии перевесил бы. Однако возможность возвести на трон собственного человека, пускай даже и слабого, нельзя проигнорировать.

Императрица Нерисса вызывала недовольство многих, но у принца отсутствовали харизма и мудрость, необходимые для соединения несопоставимых группировок в единое целое. Характер Люция обрек восстание на провал. Будь он другим, все могло получиться.

У Никоса имелись силы сделать из него совершенно нового человека, и искушение изменить историю оказалось непреодолимо. Он решил рискнуть, но усилий брата Джайлса хватило только на слабоумного дурачка, негодного ни для одной цели.

— Жаль, что все попытки привели к созданию безмозглого простачка, неспособного привести в исполнение твои планы. Неудивительно, что ты отослал меня подальше. Не хотел видеть результат собственного провала, — проговорил Люций, показывая намного глубокую способность проникать в суть дела по сравнению с молодыми годами.

— Я отослал тебя туда, чтобы обезопасить. И теперь все испорчено твоим возвращением.

— Обезопасить? Тогда кто послал наемника на маяк, чтобы меня убить?

— Не я, — ответил Никос. Очевидно, кто-то еще пронюхал о маскировке Люция и попытался избавиться от ссыльного принца, подтолкнув того к побегу. Единственное, что настоятель знал наверняка: тело, найденное на маяке Тксомина, — не труп простого вора. И вопрос о том, кто послал наемника, оставался актуальным.

— Враги продолжают на меня охоту, но у меня есть и друзья, готовые помочь. Именно они провели меня сюда, чтобы я завершил дело, начатое шесть лет назад, — продолжал Люций.

— Императрица сотрет тебя в порошок.

— Знаю, но меня никто не спрашивает о собственных желаниях.

Возможно, знания Джосана разбавили заносчивость Люция, поскольку перспектива нового восстания явно причиняла ему боль.

Судя по всему, план Никоса по созданию достойного принца действительно удался, только возможность воспользоваться им ушла безвозвратно. Последние шесть лет императрица использовала для усиления власти, любой бунт подавят мгновенно, и всем восставшим не стоит ждать милости.

Никос не мог позволить Люцию попасть в руки правительницы. Конечно, силой он не удержит принца, поэтому нужно постараться убедить его остаться в безопасности коллегии. А среди запасов трав в Братстве наверняка найдется какое-нибудь зелье, которое поможет уничтожить разум потомка Константина. Тогда братья доставят умалишенного безумца, вернее, то, что от него осталось, в подземелья Нериссы. Убивать его открыто — слишком рискованно, поскольку будет подразумеваться, что настоятель боится Люция. Однако если появление принца заметили у ворот, то свидетели смогут подтвердить, что он вел себя как безумец; таким образом можно избежать объяснений, где Люций провел последние шесть лет или почему выбрал коллегию как место спасения.

Брату Василию можно доверять, а вот с Джено надо разобраться. Новичков часто отправляют в другие страны на обучение, и послушнику придется принять назначение без вопросов. Правда, если он захочет однажды вернуться, то могут возникнуть проблемы. Видимо, придется принести Джено в жертву — несчастный потерпевший от рук сумасшедшего принца. А его смерть объяснит насилие, применимое к Люцию во время захвата, а также травмы, которые принц мог получить в результате задержания. Пожалуй, лучше положиться на черепную травму, чем на травяные настои и зелья.