Первое предательство - Патриция Брей

Монах не мог вспомнить, что произошло. Неужели он как-то сумел вырвать контроль над телом у Люция? Или тот сам предпочел сдаться темноте, посколькуuдух его оказался слишком слаб, чтобы постоянно оставаться начеку?

Джосан обратился к себе, но ответа не последовало. И все же присутствие у дома означало, что планы принца совпадали с его собственными — оба считали, что ключом ко всему может послужить Ренато. Когда Джосан снова встретится с судьей, то сделает это через мысли принца Люция. Начнет с судьи, а потом постарается подчинить остальных восставших своей воле.

Очень рискованное предприятие, и если императрица его схватит, то ожидать милости не придется. Тело принца несло вину за преступления, и не важно, что в нем теперь проживает другая личность.

Как долго продлится борьба — никому не ведомо, да и сам Джосан предпочитал об этом не думать. Дух принца дремал много лет, давая о себе знать только с помощью странных снов, время от времени преследовавших монаха, Однако постепенно сила Люция росла. Он уже несколько раз умудрялся контролировать тело, вгоняя Джосана в не-приятную неосведомленность. Теперь же появилась возможность разговаривать с принцем напрямую. Два духа в нелегком совместном обиталище. Монах почувствовал, что откровения этой ночи шокировали потомка Константина, как и его самого, однако это не значило, что принц согласится оставаться призраком в собственном теле. Люций снова займет свое место, а Джосан впадет в забытье. Возможно, если принц наберется сил, забвение окажется постоянным. Интересно, посчитает он этот день за счастье или проклятие?

Монах решил отодвинуть горькие мысли на задний план и сфокусироваться на важных делах. Должно быть, Ренато оставил инструкции слугам, чтобы те высматривали пропавшего гостя, потому что мальчишка у заднего входа без вопросов впустил брата в дом. На сей раз его отвели в комнату, где находились двое обеспокоенных мужчин — пустые хрустальные бокалы указывали на бессонную ночь.

— Где ты был? С тобой все в порядке? — спросил Майлз. Он хотел было обнять Джосана, но, видимо, выражение лица монаха отпугнуло его, поэтому он только пожал руку друга.

— За тобой следили? — спросил судья.

— Нет, — сказал Джосан. На вопросы Ренато отвечать было намного легче. Майлзу он доверял как другу, а тот все время знал об истинной личности монаха, но не сказал ни слова. Не обсудил ничего с ним, не спросил о пожеланиях, просто сам решил, как лучше всего помочь потерявшемуся принцу.

— Я не знаю, что ты слышал или думаешь, что слышал... — начал сержант, как обычно, его лицо читалось легко, как книга. Он был обеспокоен, расстроен — обычный человек, поссорившийся с другом.

— Это не важно, — перебил монах. Никакие объяснения не повлияют на решение, которое принял Джосан.

— Ты сильно рисковал, покинув этот дом, — продолжил Ренато.

— У меня были на то причины.

— Ты нашел то, что искал?

— Да. Теперь я знаю, кто мои истинные друзья. Но я не припоминаю тебя среди них шесть лет тому назад, — ответил монах, полагаясь на знания Другого. Дух Люция мог спать, однако его воспоминания были открыты. — Подозрительно, что вы выбрали мой путь.

— Правда? — удивился судья.

— Да, я так считаю.

Ренато внимательно посмотрел Джосану в глаза, будто они были на слушаниях в суде. Затем, после некоторого раздумья, встал на одно колено, поприветствовав принца наследника, готового взойти на престол.

Майлз, солдат, а не придворный, упал на оба колена и склонил голову.

Подобная преданность вызвала у монаха тошноту, поскольку Люций не заслуживал ее. Возможно, сержант совершенно искренен, а вот Ренато вряд ли способен заботиться о чьих-то интересах, кроме собственных.

— Вставайте, пора покончить с подобными проявлениями, если только вы не желаете, чтобы наши головы украсили стены дворца Нериссы.

— Неужели к вам вернулась память? Или вы всегда помнили? — спросил Майлз.

— У меня есть свои секреты, впрочем, как и у тебя, как я погляжу. — Монах не хотел давать никаких объяснений. — С настоящей минуты зовите меня Джосан, поскольку это имя послужило мне верой и правдой во время ссылки.

— Шесть лет назад я оказался в числе избранных шпионов при дворе Нериссы — мы встречались только с внутренним кругом ваших сторонников, пока предатель не раскрыл имена некоторых из нас. Мне повезло, я избежал ареста, в отличие от многих Мое отношение к императрице никогда не менялось, но я уже начал терять надежду, что мы сможем ее победить, пока не получил письмо Майлза, — объяснил Ренато.

— И, естественно, ты рассказал другим о моем скором возвращении.

— Нескольким, — ответил судья.

— Я хочу с ними встретиться. Как можно скорее.

— Думаю, это не слишком хорошая идея...

— Зато я так не думаю, — прервал его Джосан, тренируя властный тон. — Они захотят меня увидеть, убедиться, что я не самозванец.

— Это рискованно, — возразил Майлз.

— Должен согласиться сержантом. Мы не можем подвергать вас опасности. Позвольте мне встретиться со всеми самому, чтобы обсудить наши планы, а потом вы увидитесь с избранными, которые поделятся впечатлениями с остальными.

Оставить Ренато фактическим лидером восстания, чтобы он мог контролировать все переговоры между принцем и так называемыми последователями? Интересно, на что надеется судья в обмен за свою службу. Удовлетворится он судом, либо пост проконсула больше подходит его пожеланиям.

— Время осторожности миновало. Нужно действовать быстро, пока неожиданность на нашей стороне. Вы организуете встречу с теми, кто остался мне верен, либо я покину ваш дом и постараюсь встретиться с ними сам. Есть вопросы?

— Нет, мой принц, — ответил судья.

— Даю вам три дня, чтобы вы доказали, чего стоите.

— А как я могу помочь? — спросил Майлз.

«Уходи прочь и никогда не появляйся на глаза», — подумал монах, но вслух ничего не сказал. Это Джосан мог позволить себе потерять друга, а принц всегда найдет применение человеку, легко управляющемуся с мечом и не боящемуся смерти.

— Оставь меня в покое, — сказал он. Майлз казался потрясенным, поэтому пришлось пояснить: — Сегодня мы пережили длинную ночь. Оставьте меня в покое, чтобы я смог отдохнуть, а потом мы продолжим.

— Конечно, — ответил сержант, но выражение обиды не сошло с его лица, даже когда Джосан вышел из комнаты.

Придется быть поосторожнее. Сержант безоговорочно принял перевоплощение из неуверенного в себе монаха в принца, но такой роли трудно придерживаться. Остальные будут видеть то, что хотят, но Майлз знает его достаточно хорошо, чтобы заметить трещинки, которые неотвратимо появятся на маске. Ему и так тяжело действовать от лица Люция, а если сержант хотя бы намекнет, что принц не справляется с самим собой, то миссия окажется невыполнимой.