Он, она и ее дети - Джил Мансел

«Подожди, я принесу ружье!»

— Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что не стремлюсь к новой романтической связи, — сказал Фредди дрогнувшим от избытка чувств голосом. — Разве я могу так с кем-то поступить? Это было бы нечестно.

— О, дорогой, как ты не видишь! Уже слишком поздно, — прошептала Фенелла. — Ты не можешь управлять своими чувствами к другим людям.

«А я не могу управлять своими чувствами к тебе», — подумала Лотти.

— Все уже случилось, — продолжала Фенелла. — Хотим мы этого или нет. Возможно, это будет нелегкий выбор и не самый разумный, но мы все равно уже вместе, ты и я, пока хватит времени. — Фенелла с любовью гладила Фредди по лицу. — Потому что я собираюсь ухаживать за тобой. До самого конца.

«А озеро никуда не денется, — с тоской подумала Лотти. — Ее в любой момент можно связать и утопить».

С видимым усилием взяв себя в руки, Фенелла осведомилась:

— Дорогой, я могу сейчас принять ванну?

— Конечно. — Фредди погладил ее по голове. — Не спеши, времени масса.

Фенелла робко улыбнулась:

— Так и сделаю. А ты поговори с Лотти. Объясни ей, что я не злая ведьма из сказки.

Лотти встрепенулась. А это идея! Кажется, ведьм сжигали на костре?

Фенелла отправилась наверх в ванную. Лотти прошла на кухню, сварила кофе и выслушала рассказ Фредди о вчерашних событиях. Особенно ее позабавила та часть, в которой Фенелла поняла, что продажность была ошибкой, а потом пришла в ужас, обнаружив, что он стал мультимиллионером, потому что отныне у нее было желание иметь дело только с теми, кто не может свести концы с концами.

Нет, они не спали. Они всю ночь смеялись и разговаривали и так увлеклись, что Фенелла опоздала на последний поезд.

Узнав гораздо больше, чем ей хотелось, Лотти сказала:

— Я понимаю, Фредди, что это не мое дело, но все равно не доверяю ей. Она рылась в твоих личных бумагах.

— Но она же объяснила зачем. — Он тут же ощетинился. — И я сам сказал ей, чтобы она чувствовала себя как дома.

Задача будет нелегкой.

— Она обвинила меня в том, что я вижу в ней угрозу, потому что хочу, чтобы ты все завешал мне. Что, между прочим, неправда, — поспешно добавила Лотти.

Фредди пожал плечами:

— Ты сама это сказала.

— Фредди! Я ничего не хочу.

— Знаю. — Фредди весело улыбался. — А Фенелла не знаешь верно? Потому что не знает тебя. И ты тоже не знаешь ее.

Лотти хотелось возразить: «Я знаю, что права», — но она сдержалась и устремила на Фредди твердый взгляд.

— Туше. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты это заслужил. Поэтому… не делай ничего сгоряча, ладно?

— То есть не бежать в ближайший загс? — Он многозначительно изогнул одну бровь. — Или не переписывать завещание и не оставлять все Фенелле?

Именно. Именно так.

Лотти ответила:

— Что-то вроде этого.

— Дорогая, так мило, что ты заботишься обо мне, — сказал Фредди, будто успокаивая ее. — Я ценю это. Но я же не безумно влюбленный подросток. И не страдаю старческим маразмом. Я думаю, что могу доверять самому себе, и не допущу, чтобы мне заморочили голову.

Лотти, у которой было другое мнение на этот счет, промолчала. Естественно, он не может доверять самому себе, ведь он мужчина.

— Какие долгие пять минут, — заметил Тайлер, когда Лотти появилась в офисе.

— Извини. Отработаю в обед. — Она села и принялась составлять план на день.

— Ты и так работаешь в обед.

— Тогда тебе придется уволить меня. Ох, чертова ручка. — Обнаружив, что шариковая ручка не пишет, Лотти в сердцах швырнула ее через комнату, да с такой силой, что отъехала на стуле от стола. Ручка ударилась о стену, а Лотти стукнулась головой о шкаф, стоявший позади. — Сволочь!

— Ладно, давай заключим сделку. Я не буду увольнять тебя, если ты дашь слово, что не будешь подавать на меня в суд за увечья, полученные на рабочем месте. Это моя вина, что в ручке кончилась паста. — Мужественно стараясь сохранить строгое выражение лица, он спросил: — Лотти, в чем дело?

— Тебя интересует мой треснутый череп или что-то другое? — Она потерла затылок. — Я познакомилась с подругой Фредди.

— С давней страстью из Оксфорда? — заинтересовался Тайлер. — Он рассказывал мне о ней. Какая она?

— На ум сразу приходят слова «авантюристка» и «вымогательница».

— О, у нее широкое поле деятельности. — Всем своим видом как бы спрашивая: «И что в этом такого?» — он пожал плечами и поинтересовался: — А Фредди это волнует?

Лотти изумленно уставилась на него:

— Что?

— Ну тебя это точно волнует.

— Потому что она мошенница! Она делает вид, будто влюблена во Фредди, чтобы прибрать к рукам его деньги.

— Это ты так думаешь.

— Это так!

— Может, она действительно его любит, — попытался вразумить ее Тайлер, — а то, что он богат, воспринимает как дополнительные премиальные.

Лотти не верилось, что он не принимает ее сторону. Возмутительно! Если бы на столе была еще одна ручка, она бы швырнул ее ему в голову.

— Слушай, оставь их в покое, дай Фредди возможность получить удовольствие. — Тайлер развел руками. — Если она действительно такая прохвостка, он рано или поздно сам увидит. Смотри на вещи оптимистически, — продолжал он. — Ты вполне можешь ошибаться. Не исключено, что они идеально подходят друг другу. Вполне возможно, что они счастливо проживут вместе ближайшие тридцать лет.

— Не смогут, — брякнула Лотти. — Дело в том, что они…

— Они — что? — спросил Тайлер, удивленный ее внезапным молчанием.

Устыдившись, что едва не проговорилась, Лотти замотала головой:

— Ничего. Просто не проживут, вот и все.

Температура воздуха снова взлетела почти к тридцати градусам, и Лотти расположилась на пляже, спеша обновить свой загар. Неожиданно она почувствовала, как на нее упала тень. Она вся тут же подобралась. Тайлер?

Открыв глаза, Лотти увидела, что это не Тайлер. Над ней стоял Марио. По его мрачному виду она сразу поняла, что именно случилось.

Она приподнялась на локте и рукой прикрыла глаза от солнца.

— В чем дело?

Марио перевел взгляд на Ната и Руби, плескавшихся на мелководье. Дети играли с золотистым ретривером, который принадлежал семейству, проживавшему в «Домике пасечника». Убедившись, что они вне пределов слышимости, он ответил:

— Эмбер меня бросила.

— О Господи. — Лотти удалось изобразить должную степень изумления. — Не верится! Почему?