Конец Смуты - Иван Оченков

— У вашего величества будут еще распоряжения?

— Нет, Лизхен, ты можешь идти отдыхать, — сделал я очередную попытку остаться нравственным и честным, хотя бы перед самим собой, человеком.

— Ваше величество, — девушка, очевидно, решила взять мекленбургского быка за рога, — я вам совсем не нравлюсь?

Я с интересом уставился на юную маркитантку. Интересно, мужчинам вообще хоть сколько-нибудь реально постичь женскую логику? Я готов поклясться, что когда Анна наставляла свою воспитанницу и хвалила передо мной ее стати, она чувствовала себя ужасно неловко и была готова на все лишь бы избежать этой участи. Но вот я честно пытаюсь избавить ее от нее, а девушка готова расплакаться от обиды, что ею пренебрегают.

— Наоборот, Лизхен, ты мне очень нравишься. Ты очень красивая и неглупая девочка и…

— Я уже не девочка…

— В каком смысле? — чуть не поперхнулся я.

— Я девушка, ваше величество, и уже два года как кидаю кровь.

— Что?! Ах, вот ты о чем. Тьфу, ты пропасть, я уже черт знает что подумал… Сколько ты сказала, два года? По словам Анны, тебе всего четырнадцать.

— Анна всем так говорит, чтобы меня не обижали, и мне велела.

— О, да ты уже совсем взрослая и очень красивая девушка, а что тебе еще говорила Анна?

— Что юная нетронутая девушка — мечта каждого мужчины, и что если я не буду дурой, то смогу устроить свою жизнь. А еще, она говорила, что вы очень добрый и щедрый молодой господин.

— А сама ты что думаешь?

— Не знаю, ваше величество, я видела не слишком много богатых господ. Но вы красивы, молоды и знатны и очень не похожи ни на польских шляхтичей, ни на немецких дворян, — девушка на секунду задумалась, явно подбирая слова, — вы хотите отдать меня кому-то из своих приближенных?

— Что?! Да черта с два!

— Тогда почему? Вам не повезло с какой-то женщиной и вы…

— Скорее женщинам не везет со мной Лизхен. Так уж случилось, что я веду очень опасный образ жизни. И если сам я как-то выкручиваюсь, то тем, кто рядом со мной частенько не везет. Посмотри сюда, даже во сне я не расстаюсь со шпагой и держу под рукой пистолеты.

Девушка несмело посмотрела на мой арсенал и, помявшись, проговорила:

— Я могла бы заряжать их для вашего величества…

— А ты умеешь?

— Ну, я ведь маркитантка.

Утром Федька встал в самом радужном настроении. Хотелось бегать, прыгать и дурачиться и даже кислое выражение лица Мишки не могло испортить ему настроения. Его новый друг, похоже, всю ночь не спал. Причину этой бессонницы угадать было совсем не трудно. Необычайно красивая девушка, увиденная ими давеча в царском шатре, поразила и Федькино воображение, а уж царского рынду и вовсе придавила как упавшим бревном. Все в ней было необычным, и немецкое платье подчеркивающее талию и оставляющее приоткрытыми шею и плечи. И прекрасные распущенные волосы, в отличие от туго стянутых кос русских девушек. А уж бездонные глаза и красиво очерченные губы, кажется, совсем лишили Мишку покоя. Он весь вечер говорил только о ней и под его бормотание Панин и уснул, причем тот этого даже не заметил. Вскоре подошел Михальский и пробурчав что-то нелицеприятное про неизвестно где шляющихся царских рынд и отвлекающих от службы его людей, велел им с Мишкой по-быстрому перекусить и становиться на часах перед царским походным троном. Дескать, государь скоро встанет, дел много, а чин не соблюдается. Едва парни успели поесть и занять места, государь вышел и, улыбнувшись, пожелал всем доброго утра. Собравшиеся приближенные ответили ему поясными поклонами, только немец фон Гершов помахал шляпой, впрочем, тоже поклонившись.

Сев за стол, государь разрешил садиться и всем присутствующим, а также велел подавать завтрак. Слуги тут же принесли всем сбитня и свежеиспеченного хлеба. А государю, отдельно положили еще на серебряной миске яичницу. Тот немного удивился, но потом видно что-то сообразив, улыбнулся и принялся за еду.

— Ребят-то покормили? — спросил царь, кивнув на стоящих у трона Мишку с Федькой.

— Покормили батюшка, покормили, — успокоил его распоряжавшийся за столом Вельяминов, — а попостились бы, так ничего бы им идолам не сделалось. Давай лучше о деле поговорим.

— Давай о деле, — не стал перечить государь, — правда мы вот собирались всю ночь ляхам спать не давать обстрелом, а чего-то так и не собрались.

Ответом ему было недоуменное молчание. Наконец, первым сообразивший, в чем дело Пушкарев со смешком сказал:

— Ну, а чего, дело молодое. Молодец девка, так уходила государя, что он и не слыхал, как мы всю ночь из пушек палили! Я вам давно говорил таковую завесть, куда как спокойнее бы служилось. Хорошо хоть сам нашел.

— Чего, правда? — недоуменно спросил государь.

Ответом ему был сначала тихий, а затем все более громкий хохот его приближенных. Федька еще ни разу не видел царя смущенным, но, похоже, приключился как раз такой случай.

— Тише вы, жеребцы стоялые, — беззлобно ругнулся царь, а затем стал смеяться вместе со всеми.

— Да уж, какие мы жеребцы, — сокрушенно вздохнул Анисим, вызвав новый приступ хохота — мы так, все больше по стеночке.

Сообразивший в чем дело Федька, тоже было ухмыльнулся, а затем скосил глаза на товарища. Тот, как видно, наученный службой в кремле стоял, не шелохнувшись как истукан. Когда смех стих, Вельяминов продолжил.

— Полк Гротте завтрева подойдет, так надобно решить будем ли в осаде стоять или пойдем на Смоленск. Черкасский-то я чаю скоро там будет.

— А сам чего думаешь?

— А чего тут думать! Ну ее эту Белую-то, без осадных пушек ее никак не взять, а ежели ждать пока ляхи сдадутся, так простоим до морковкина заговенья. Лучше потом от Смоленска пошлем рать какую-нибудь для осады, а царю русскому тут немного чести стоять.

— А ты чего скажешь, — обратился государь к фон Гершову.

— Белая действительно крепость небольшая, — немного ломаным языком отвечал тот, — однако она стоит на важном пути и взять ее необходимо. Надо чтобы сюда прислали войско от Черкасского, или оставить тут в осаде полк Гротте или еще кого-нибудь. Но снимать осаду даже на время не следует. Два-три дня ничего не решат для нас, а к противнику может подойти сикурс.[34]

— Ну, ты Кароль прямо стратег стал, — улыбнулся государь, — ладно на том и порешим. Подождем Гротте, а там видно будет, может еще и случится чего.

После того как завтрак закончился, государь велел седлать коней и поехал с воеводами объезжать вражескую крепость, а Мишка с Федькой остались в лагере. Давешняя девушка несколько раз, показывалась из шатра занятая какими-то делами, но близко не подходила. Федька, рассмотревший ее при дневном свете, решил, что девка как девка. Красивая, конечно, этого не отнять, но бывает и лучше. А вот Мишка, кажется, опять впал в мечтательность.