Магнус Чейз и боги Асгарда. Молот Тора - Рик Риордан

– Бесчисленное количество золота в крайне удобной для транспортировки таре.

– Теперь выполняй свою часть договора, – потребовал гном.

Я разжал руку. Старый хрыч потер шею.

– Желаю вам, дилетанты, как следует насладиться своей бездарной кончиной, – напутствовал он нас напоследок. – Хорошеньких вам мучений, побольше боли и непременно крупного выигрыша сразу в две лотереи.

Прыг! Бульк! И он скрылся в мутной пучине пруда.

– Эй, сеньор! Выше голову и ловите! – прокричал мне Джек.

– Не смей! – взвыл я, но поздно.

Он ловко метнул кольцо прямо мне в руку, и я, даже не соображая, что делаю, рефлекторно поймал его ладонью.

– Гвоздь тебе в задницу! – наградил я запоздалым ругательством Джека и весь сжался в предчувствии катастрофы.

Обычно ведь как? Возьмешь в руки такую волшебную штуку с наложенным на нее проклятием, и вмиг начинает что-то твориться. Туман, например, сгущается. Линия горизонта прет прямо тебе навстречу. Голоса всякие начинают с толку сбивать. Но, как ни странно, я ничего подобного не ощутил. Все вокруг обстояло по-прежнему, а кольцо просто спокойно себе лежало у меня на ладони. Обычное золотое кольцо, которое выпало из подгузника тысячелетнего гнома.

Засунув добычу в карман джинсов, я с брезгливостью оглядел ладонь. На ней остался тинистый след. Вот будет удача, если он никогда не смоется! Что же, так теперь и ходить вечно с грязной рукой?

Хэртстоун закинул за плечи свой новый мультимиллиардный рюкзак. Мне показалось, что с ним он похож на безумно богатого Санта-Клауса.

Эльфийское солнце почти дошло до линии горизонта. Долго же нам пришлось бродить по диким местам на задах поместья мистера Олдермана!

– Пора обратно, – отметил, кажется, то же самое Хэрт. – Отец нас ждет.

Отец действительно ждал, нетерпеливо расхаживая взад-вперед по гостиной с золотым кубком в руках, из которого время от времени отглатывал золотой напиток. Инге стояла рядом, видимо, в ожидании, когда он швырнет кубок на пол и распорядится вытереть лужу.

Едва мы вошли, он с искаженным холодной злостью лицом повернулся к нам:

– Где вы?..

Тут его равнобедренно-треугольная челюсть отвалилась. Он ведь наверняка не ожидал увидеть нас в таком виде – мокрых от пота, облепленных тиной и обломками веток. В довершение ко всему наша обувь оставила на белоснежном мраморе пола склизкие следы. Ах, как же чудесно перекосилась его физиономия. Глядеть на него в тот момент казалось мне самой лучшей наградой из всех, которые я когда-либо получал, включая даже и жизнь после смерти.

Хэртстоун плюхнул на пол брезентовый рюкзак. В нем приглушенно звякнуло.

– Плата, – объявил Хэрт, расправив ладонь и словно бы отправляя щелчком монету отцу.

Жест получился высокомерно-презрительный, и это мне тоже очень понравилось.

Мистер Олдерман, как-то, видать, вдруг забыв, что признавать язык жестов ниже его достоинства, мигом отреагировал:

– Плата? Но как…

– Пойдемте наверх, и мы вам покажем, а заодно и покроем шкуру демона, – ответил вместо Хэртстоуна я, обмениваясь выразительными взглядами с Инге, которая стояла за спиной мистера Олдермана. Лицо девушки расплылось в улыбке.

И вот уже мы стоим в комнате Хэрта, а золотые жетоны для «Монополии» падают из рюкзака на синюю шкуру. В тот момент для меня не могло существовать звука слаще. Можете мне поверить.

Хэртстоун, держа рюкзак вверх дном, двинулся вдоль шкуры, посыпая ее золотым ливнем несметных богатств.

Лицо мистера Олдермана стало каменнее и бледнее, чем у гранитного Блитцена. Инге в дверном проеме подпрыгивала и хлопала в ладоши, совершенно забыв, что не вносила плату хозяину за право выражать радость.

Опорожнив наконец рюкзак, Хэрт отступил назад и, швырнув его на пол, прожестикулировал:

– Вергельд уплачен.

Другой бы на месте мистера Олдермана хоть бросил бы в ответ что-нибудь вроде: «Отличная работа, сынок». Или: «О боги! Я стал еще богаче!» Или хотя бы поинтересовался: «Ты что, сынок, государственную эльфийскую казну ограбил?» Но нет. Этот тип просто в полном молчании принялся, опустившись на корточки, изучать кучу золота. Монету за монетой, жетон за жетоном, кинжал за кинжалом.

– Тут среди прочего наблюдаются золотые собачки и паровозики, – наконец произнес он. – По какой, интересно, причине?

У меня даже от изумления голос сел, и я сипло откликнулся:

– Полагаю, что предыдущий владелец любил настольные игры. Вот и заказывал их себе из цельного золота.

Олдерман, понимающе хмыкнув, продолжал оглядывать цепким взглядом сокровища, и чем отчетливей убеждался, что золото в самом деле покрыло поверхность шкуры, тем более кислой делалась его физиономия.

– Вы действовали вопреки условиям, – нашел наконец он, к чему придраться. – Я вам не давал разрешения покидать границу поместья.

– А мы и не покидали, – тут же вновь огорчил его я. – Дикий лес на краю за домом ведь ваш?

– Ну конечно же, – подала голос Инге, которую ее добрый хозяин немедленно смерил исполненным злобы взглядом. – Мистер Олдерман ведь такая важная и значительная персона, – поторопилась она подпустить ему лести.

– Сэр, – вмешался я. – Совершенно ясно, что Хэртстоун добился успеха. Шкура полностью покрыта золотом. Просто признайте это.

– Судить, так это или нет, могу только я! – рявкнул он. – А подобные заключения тесно связаны с понятием «долг» и «ответственность», которые вам, молодым, абсолютно чужды.

– Вам просто хотелось, чтобы Хэртстоун потерпел поражение, да? – спросил я напрямую.

– Оно просто было мной ожидаемо, – нахмурился он. – Это все-таки не одно и то же. Мой сын вполне заслуженно несет наказание, и я не уверен, что у него могло хватить потенциала для искупления вины.

Вот бы крикнуть в ответ: «Да он всю жизнь искупает эту вину!» А потом запихать одно за другим сокровища Андвари прямо в глотку этому типу. Но сомневаюсь, что даже после такого он поверил бы в способности сына.

– Успокойся и приготовь кольцо, – сказал мне руками Хэрт.

Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух. Злость во мне вроде бы чуть унялась. Не понимаю, как умудрялся Хэртстоун с таким спокойствием выносить оскорбления от отца. Опыт, конечно, за годы, здесь проведенные, он накопил большой, но старый эльф был просто невыносим. Хорошо еще, Джек в это время висел у меня на шее в форме кулона. Иначе бы я уж точно не удержался и попросил его сделать мистеру Олдерману полную бразильскую эпиляцию.

Кольцо Андвари было столь невесомым, что я совершенно не ощущал его тяжести в кармане джинсов, и меня каждую секунду подмывало проверить, на месте ли оно. Еще один, так сказать, раздражающий фактор, из-за которого я все сильнее злился на мистера Олдермана и с нетерпением ждал, когда он признает, что долг Хэртстоуном полностью выплачен.