Львиное сердце - Анна Акимова

В глазах у Инги потемнело, она пошатнулась и, чтобы не потерять равновесие, шагнула назад и оперлась руками о подоконник. Под левой рукой что-то звякнуло…

Дальнейшее она помнила смутно. Опять что-то сдвинулось, стронулось с места, то ли пространство, то ли время. Опять наступила ночь, повалил снег, тело пронзил холод. Черное чудовище вздыбилось и двинулось на нее. Маленькая белая молния метнулась к чудовищу, черная кровь закапала на белый снег, и дикий рев почти раздавил ей барабанные перепонки…

Этот рев привел ее в чувство. Она увидела искаженное страшной гримасой лицо чудовища, конвульсивно дергающееся тело, свои окровавленные руки…

Инга в ужасе заметалась по комнате. Она сшибала какие-то предметы, на все натыкалась… Что-то попалось ей под ноги, и она пинком отправила это под диван…

Она плохо осознавала, что именно сделала, понимала только – что-то ужасное. Она ничего не могла толком разглядеть, каждый раз натыкаясь взглядом на трясущуюся и ревущую массу, навалившуюся на стол, в испуге отводила глаза. Надо было что-то делать, чтобы прекратить это, но она не понимала, что именно…

Рев чудовища доводил ее до безумия. Она кинулась в прихожую, оставляя кровавые отпечатки на двери, трясущимися руками открыла замок и вывалилась на лестничную площадку. Захлопнула дверь, прислушалась… Рев за дверью вдруг разом оборвался, и наступила тишина. Все, подумала Инга, все…

Ноги не держали ее, и она сползла на пол, сев прямо на холодный бетон. В ушах звенело, в глазах плавали красные круги, воздух с хрипом вырывался из груди, в голове билась только одна мысль: надо что-то делать, надо что-то делать… Ничего не придумывалось, и, посидев несколько минут, она с трудом поднялась на дрожащие ноги и обреченно вернулась обратно в квартиру.

Человек, который пришел ее убивать, неподвижно лежал, навалившись грудью на стол, вниз лицом. Его правая рука беспомощно свисала со стола, а из-под головы вытекала лужица крови. Инга бессмысленно посмотрела на него и побрела в свою комнату.

Там все было в порядке, привычно и обычно, и это-то самое ужасное. Это все уже было не ее. Она теперь не имела права на этот порядок, на этот уют, на эти родные стены, ни на что не имела права… Она стала убийцей, переступила черту…

Она взяла с тумбочки телефон. Кровь на ее руках уже подсохла, и ей даже не пришло в голову пойти и смыть ее. Она отыскала в телефоне номер Сарычева и нажала на вызов.

– Инга, привет! – бодрый голос Сан Саныча как будто из другого мира, где все было в порядке и куда ей теперь хода не было.

С трудом сдержав слезы, она заговорила:

– Сан Саныч, я убила Торопцева. Мне позвонить по ноль два или куда-то еше?

– Стоп! – его голос стал твердым, даже жестким. – Что значит «убила»? Откуда он взялся и как ты могла его убить? С тобой все в порядке, Инга? Ты вообще где?

– Я дома. – Инга говорила уже спокойнее. Главное было сказано, и ей стало легче. – Он пришел к нам домой, и я его убила. Не знаю как, но убила… Мне нужно позвонить…

– Никуда звонить не надо, – сказал Сарычев. – Мы сейчас приедем…

Инга бросила телефон, с ногами залезла на диван и скорчилась на нем, подтянув колени к груди и бессмысленно глядя в одну точку. Сколько она просидела так, она не помнила. В себя ее привел звонок телефона.

– Гусь, это я, – зазвучал в трубке голос Баженова. – Слушай, я к тебе еду. И ты давай собирайся, мы с тобой сейчас пойдем гулять и прожигать жизнь. Дождь кончился, погодка разгулялась… Пошатаемся по городу, кофейку попьем! И не говори, что у тебя настроения нет. У тебя нет, а у меня есть! И у тебя будет. Не хочу больше слышать про твою депрессию, пора с ней завязывать. Вот этим и займемся. Ну чего ты молчишь?

– Леша, – деревянным голосом сказала Инга. – Не надо приезжать. У меня тут труп. Я убила Торопцева. Сейчас приедет полиция. Тебе не надо здесь быть, Леша…

– Че-го? – ошарашенно спросил Баженов. – Ты чего несешь, Гусь? Гусь! Гусь!

Инга, не отвечая, отключилась и опять замерла на диване. Но почти тут же хлопнула входная дверь. Было слышно, как в квартиру, громко топая и переговариваясь, вошли несколько мужчин.

– Ёжики-балдёжики, – громко произнес чей-то голос. – И правда трупак! А убивица где?

– Хватит хохмить, – оборвал незнакомца голос Сарычева. – Делом займись! Инга! Инга, ты где?

Инга сползла с дивана и вышла в гостиную. Находящиеся там люди, увидев ее белое как мел лицо и руки в корке запекшейся крови, отвели глаза и молча занялись своей привычной работой. Защелкал фотоаппарат.

Сарычев подошел к ней и приказал:

– Инга, приди в себя и рассказывай. Переживать будешь потом. Сейчас главное – установить обстоятельства… Ну!..

Инга проглотила сухой комок в горле и начала говорить. Сарычев тут же перебил ее:

– Говоришь, с пистолетом пришел? Где пистолет?

– Не знаю, – недоуменно ответила Инга. – Был на столе. Наверное, там… под ним…

– Ладно. Чем ты его убила – ножом, молотком?

– Не знаю, – тупо повторила Инга. – Не помню ничего. Мне что-то под руку попало, острое… Он про папу сказал, и… меня как-то… перемкнуло… Я не помню ничего…

– Саныч. – Сотрудник, осматривающий тело Торопцева, вдруг оглянулся. – Саныч, а он живой!

Мужчины, возившиеся в гостиной, отвлеклись от своих занятий и, как по команде, повернулись к столу с лежащим на нем телом.

– Та-ак! – Сарычев оставил Ингу и шагнул туда же. – Жив, говоришь? А ну, давайте его поднимем!

Торопцева подняли и перевалили на стул. За спинами мужчин, сгрудившихся вокруг стола, Инга ничего не видела. Она только слышала недоуменные возгласы и отрывистые междометия.

– Это что, и все? – громко спросил невысокий плотный человек с наголо побритой головой. – Я не понял, какого черта он в отключке? Тут не только на необходимую оборону, тут даже на средней тяжести не тянет!

– Хрен его знает, – отозвался эксперт. – Надо «Скорую» на всякий пожарный…

Что там случилось – было непонятно. Потоптавшись и безуспешно попривставав на цыпочки, Инга залезла на Алин диван и, вытянувшись во весь рост, посмотрела поверх мужских голов.

Торопцев теперь сидел на стуле, безжизненно уронив голову на грудь, а его левая рука лежала на столе в луже крови. Между большим и указательным пальцами торчали ножницы. Рука Торопцева была буквально пришпилена к столешнице…

Вот, значит, что попало ей под руку, Алины ножницы…

Инга испуганно вглядывалась в Торопцева, не в силах поверить, что он жив. Да, видно, что дышит, и никаких других ран, кроме пробитой руки, нет. Она не убила его, не убила!..

– Иваныч, вызывай «Скорую», а труповозку отменяй, – скомандовал Сарычев. – И сфотографируй, не забудь!

– Слушай, чего он в отключке-то? – продолжал недоумевать бритоголовый. – Травма-то пустячная…