Чилийский поэт - Алехандро Самбра

издания, разбросанные по всему дому. В следующие недели он стащил несколько томов у бабушки и дедушки и выклянчил кое-какие книжки у Леона. Заполнить даже одну из двенадцати полок не удалось, поэтому Висенте решил добавить несколько журналов.

Хотя все личные библиотеки, как и люди, вблизи выглядят весьма странно, первый вариант библиотеки Висенте особенно сбивал с толку. Рядом с книгами Мильяна и Дикинсон стояли фантастические романы, такие как «Северное сияние», «Янтарный телескоп» и «Волшебник Земноморья», отдельные номера журнала «Ридерз дайджест», «Эстадио», «Роктоп», APSI, «ТВ Грама», «Фибра», «Ванидадес», «Бисиклета», «Кондорито», «Баррабасес» и «Нэшнл джиогрэфик». А также романы Эрнана Риверы Летельера, Салмана Рушди, Агаты Кристи и Лоуренса Даррелла, заумные и скучные учебники по юриспруденции, эссе Пола Джонсона и Фрэнсиса Фукуямы, несколько томов об оказании самопомощи, начиная с таких бестселлеров, как «Все зависит от вас» и «Верить в невозможное перед завтраком», и заканчивая «Шекспиром для менеджеров» и «Я прикасаюсь к себе и ухожу». Трудно вообразить интересы и вкусы владельца этой библиотеки, похожей, скорее, на одну из тех разноплановых коллекций, которые возникают как бы спонтанно в домиках на пляжах, в гостиницах или в мусорках.

Вот так, задолго до того, как полюбить поэзию и стать заядлым книгочеем, Висенте превратился в коллекционера. Как только у него появлялось немного денег, он шел на блошиный рынок «Перса Био-Био» и покупал книги, как яблоки или арбузы. Хотя это сравнение не слишком подходит, ибо выбор яблок или арбузов занимает больше времени, тогда как для Висенте имело значение лишь количество, а не темы, жанры или авторы. Он покупал от пяти до десяти самых дешевых изданий, просто стремясь к накоплению, хотя и понимал, что не коллекционирует книги, а восстанавливает утраченную библиотеку. Мальчик по-прежнему пролистывал покупки и время от времени что-то читал, но не это было его главной целью.

Стремление воссоздать потерянное избавило Висенте от предположения, что Гонсало выступил в роли библиотечного вора. Целый год его мучили воспоминания об отчиме или бывшем отчиме, которые периодически возникали вместе с дружескими и забавными электронными письмами, иногда слишком длинными, которые Висенте читал, а иногда и перечитывал, но редко отвечал, потому что не мог понять, кем теперь ему доводился или должен доводиться Гонсало. А Карла обычно отделывалась абстрактными объяснениями разрыва, которые демонстрировали лишь ее печаль и нежелание продолжать тему. Поэтому Висенте вынужденно заполнял пробелы своими ощущениями. Хотя из уст матери сын не услышал ни одного слова в осуждение ее бывшего, он считал, что Гонсало – жестокий, вероломный и эгоистичный человек. Восстановление библиотеки стало срочной миссией, способной возродить мир, нормальную жизнь или счастье, или все одновременно.

В четырнадцать лет Висенте познакомился с Вирхинией, которая стала его первой постоянной девушкой. В свои шестнадцать она была гораздо опытнее – как с мужчинами, так и с женщинами, хотя не считала себя бисексуалкой (когда Висенте спросил ее об этом, она сердито буркнула, что предпочла бы такое не обсуждать). Первый раз они легли в постель в его комнатушке и инстинктивно следовали традиции, но тут же изменили ее, чтобы избежать беременности. Всего за несколько недель крошечное помещение превратилось в подобие того, что раньше именовалось любовным гнездышком: не стесняясь, Вирхиния поселилась здесь прочно и даже принесла комплект серого постельного белья, пластиковый стаканчик для зубных щеток и занавеску для душа, на которой красовалась периодическая таблица химических элементов.

– А библиотеку нужно почистить, – заявила она однажды утром, хотя до этого ограничивалась тем, что с высокомерным удивлением разглядывала книжные полки.

– Я совсем недавно смахнул с нее пыль, – напомнил Висенте.

– А я имею в виду – избавиться от хлама, – изрекла Вирхиния. – Извини, конечно, но мне трудно поверить, что у тебя такой плохой вкус.

– Просто не все книги мои, – смущенно произнес Висенте.

– Но когда я вошла в комнату первый раз, ты сказал, что все они твои, – сердито возразила Вирхиния.

– Да, так и есть, – признался Висенте. – Но не все они для чтения.

– То есть? Тогда зачем же они тебе?

Висенте попытался что-нибудь быстро придумать, однако предпочел рассказать правду. Она выслушала его с открытым ртом, но не потому, что Висенте удивил ее: она была простужена и с трудом дышала носом. Висенте вышел в сад сорвать пару лимонов, а когда вернулся со стаканом теплого лимонада, то увидел, что Вирхиния занимается сортировкой книг, которые прежде располагались, скорее, в зависимости от формата и цвета корешков.

Вирхиния отвела одну полку для многочисленных «плохих» книг и еще одну – для тех немногих, которые сочла «хорошими». Оценки она выносила уверенно: книги по оказанию самопомощи и юриспруденции – плохие по определению, и Вирхиния советовала выбросить их, как и те, что походили на бестселлеры. Зато художественные произведения автоматически оценивались как «хорошие» и «ценные», а для журналов был, разумеется, заведен отдельный раздел. Когда Вирхиния наткнулась на книгу Эмили Дикинсон, к престижу поэзии добавилось воспоминание о героине комиксов Странной Эмили, которую она так любила в детстве. Девушка прилегла на кровать, чтобы почитать про себя, однако затем прочла одно стихотворение и вслух:

Любовь на свете может все —

Лишь мертвых не вернуть —

Вернула б силою своей —

Но краток плоти путь.

Усталая – спала любовь —

Голодная – паслась —

Добычу лучезарный флот

Унес и скрылся с глаз[26].

– Я ничего не понял, но мне понравилось, – с искренним восхищением воскликнул Висенте.

– Очевидно, Эмили тогда было чертовски грустно, – сказала Вирхиния. – Неужели ты не читал ее стихи?

– Всего пару штук, и они мне не понравились. Может, я был слишком мал. Говорил же тебе, что почти ничего из этих книг не читал, только фантастику и пару комиксов.

Тот разговор состоялся в последние недели отношений с Вирхинией, которой Висенте просто-напросто наскучил. А вот она ему – нет, он даже влюбился, и это показалось ей ужасным. В день расставания Висенте подарил ей книгу Эмили Дикинсон. Она поблагодарила, но не захотела забирать книгу, как и свои серые простыни, а также стаканчик для зубных щеток. Однако взяла занавеску для душа, поскольку ей очень нравилась изображенная на ней периодическая таблица химических элементов.

Висенте был сломлен и добровольно обрек себя на постоянное заточение в бывшем чулане, что стало убедительным свидетельством его состояния. Окончательно он туда не перебрался, спальня на втором этаже оставалась за ним, но все-таки он предпочитал тоскливый беспорядок крошечного помещения. Висенте перенес туда компьютер и целые дни проводил за онлайн-играми и за просмотром фильмов, концовки которых почти всегда угадывал заранее. А иногда он просто спал до полудня, что, конечно, вызывало